И вот поэтому в уплату за жизнь
на этой земле тунгиры предложили пришлому народу построить подземные
убежища на случай новых опустошительных событий, для себя и для всех
живущих здесь.
Граф останавливается перевести дыхание и продолжает. Описывает, как к
договору подключились эльфы, потом кучка гномов с запада предложила свои
услуги, и переходит к рассказу о строительстве. Эти загадочные не вручную
здесь копали. "Делали они из дерева и железа, и других неизвестных материй
чудовищ разных, и оживляли их своею силой и искусством", - а уж зверюги
землю рыли, во всех смыслах. Вот у кого старику Ларбо поучиться бы! Он-то
дальше слабосильных лошадей не продвинулся, хотя и старался. Это я по ходу
дела вспоминаю, а Граф уже подходит к окончанию стройки. Итак, убежище
готово, но, судя по обмолвке Графа, у эльфов возник раздор, как результат
- стычки и трупы. Но это дело житейское, а дальше начинается самое
интересное: часть эльфов вписала в договор свою обязанность охраны и
обережения сооружений, конечно, вместе с другими участниками контракта. Но
начинается "моровая язва", загадочный народ снялся и от греха подальше
исчез, вестей не подавая, а тунгиры полегли почти все. А тут еще и
эльфийская усобица разбушевалась - в лучших худших традициях светлого
народа, и осталась от всей затеи только прекрасная, добротная, на века
сделанная подземная страна, в которой некому и нечего было делать.
Конечно, поначалу подземелья навещались, но потом наверху события всякие
пошли, с запада поползли разные, то ли беглые, то ли новых земель ищущие.
Про подземелье постепенно забывали, а пришлые так и вовсе не знали, и
заботой угасающего - опять Граф не говорил это впрямую, но я понял - рода
стало единственно недопущение под землю чужаков. А потом и это забылось, и
лишь недавно всплыло давнее обязательство. И опять же, не все из
вспомнивших решили двинуться его выполнять - теперь уже просто перекрыть
вглухую все известные и неизвестные входы-выходы.
- И теперь, - Граф говорит с горечью и безнадежностью, - это тоже
стало невозможно, подземная страна полна урхов, которые идут с Севера. Мы
не сдержали своего слова.
Эк его разобрало, чуть не плачет. Я утешаю:
- Ничего, ну что поделаешь. Вы же не могли такой горсточкой что-то
серьезное сделать!
- Не такая уж и горсточка живет здесь. Но ведь странно - те из нас,
кто с Союзом Свободных Народов теснее всего дело имели, те и отмахнулись
от древней клятвы. Да и весь народ эльфов равнины стал странным. Мы начали
забывать прошлое, терять его. Тебе просто по природе своей не понять, как
это страшно нам - терять прошлое. Ведь я тебе сейчас историю рассказывал,
а сам почти этого не помню, только предания и песни. Сейчас ни для кого
уже былое не ощущается как реальность и не может прийти в сейчас. Живем
как подвешенные в тумане, который укрывает и то, что сверху, и то, что
снизу.
- Ладно, - говорю, - разберемся. Давай-ка сейчас попробуем, откроется
стенка или нет.
Граф берется а один камень, я расставляю руки а-ля распятие и давлю
на свои два. Тупиковая стена без всяких скрипов и грохотов отъезжает в
сторону, и за ней открывается все тот же надоевший до смерти коридор,
ничем не отличающийся от предыдущих. Ход идет вниз, не разветвляясь и не
поворачивая, а навстречу дует ровный поток теплого воздуха. А вот это
нечто новое - ход остается той же высоты, но расширяется и заканчивается
плоской стеной, в которой темнеют несколько круглых отверстий. Граф
останавливается в нерешительности, и тут мне в ногу бьет камень из пращи.
К счастью, на излете, синяк будет, и все. Из одного темного хода летит еще
один камень, а из другого выбегают один за другим пятеро урхов. Граф
толкает меня к ближайшему ходу, а сам пятится следом, натянув лук, но не
спеша тратить стрелы - берет на прицел то одного, то другого, и врагам это
отнюдь духу не придает. Таким порядком мы скрываемся в круглом ходу, и нас
почему-то не преследуют. Пара поворотов, и наступает кромешная тьма, в
которой слышен голос Графа: "Алек, сделай свет, пожалуйста", - я иду в его
сторону, доставая зажигалку. Под ногой пропадает опора, как на краю
пропасти, я пытаюсь взмахнуть руками, но одна из них еще в кармане, и
дерг, который получается, довершает дело. Короткий полет, удар, мой вопль,
я качусь в виде бревна под очень крутой уклон. Дальше - удар, на зубах
вкус опилок, а из глаз искры, от которых, впрочем, светлее не становится.
Осторожно поднимаюсь на склоне, опираясь на деревянную преграду, и наконец
засвечиваю огонек. Крутой наклонный тоннель, он почти весь перегорожен
дощатым щитом, я в него и въехал. Сверху голос Графа - мол, что со мною -
вполне законный интерес. Отвечаю, надрывая глотку, что, мол, застрял,
сейчас передохну и наверх полезу, только вот соображу, как это сделать.
Для полного отдыха и комфорта я прислоняюсь к щиту, ерзаю, чтобы
поперечина не так больно на хребет давила, и все сооружение с неожиданной
легкостью валится вместе со мною вниз. В воздухе оно переворачивается,
так, что я головой, а конструкция ребром входим в поток теплой воды.
Выныриваю, бьюсь головой об щит, обплываю его и хватаюсь за край, потом
вылезаю наверх, но все равно по пояс в воде. Светлячок продолжает булькать
у меня в руке, и я вытаскиваю его на воздух осмотреть водоем. Осматриваюсь
и чертыхаюсь в голос - никакой это не водоем. Речка это подземная и
быстрая к тому же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131