Еще через час сквозь темноту начинает
проглядывать сначала робко, а потом все ясней и ясней круг полной луны, а
потом и звездочки появляются, и наконец темно-синее небо со светлой
полосой на востоке. Я почти на гребне горы, до рассвета не больше часа,
уже не карабкаться можно, я просто ногами иду, топча редкую жесткую траву.
Вокруг, насколько хватает глаз, резкие очертания кромок хребтов, затянутые
туманом долины, и лишь та, из которой я выбрался, как черной ватой
заполнена, и оттуда ощутимо тянет страхом и опасностью. Я подхожу к краю
обрыва - снизу доносится хоть и ослабленная расстоянием, но все же
омерзительная какофония зверинца.
А на краю обрыва, на немного возвышающемся над общей линией выступе
стоит одинокая женская фигура, стоит лицом к бездне, просто и свободно,
без всяких жестов и напряжения. Женщина глубоко вздыхает - я не слышу, но
вижу это уже лежа за камнем - и оборачивается в мою сторону. Правильное
личико, вздернутый сверх меры нос, две дуги редких бровей. Либо это Анлен,
либо я столб деревянный. Значит, добралась все же сюда, а я, честно
говоря, не верил в это, даже дурой обозвал про себя, когда она в одиночку
ушла. А сейчас как ни в чем не бывало она присаживается на краю обрыва, и
ветер шевелит ей волосы тихонько и бережно. Я больше не в состоянии ждать,
тихонько подкрадываюсь, кладу ей на плечо руку и заявляю на ирчисленге:
- А ну, пойдем!
Минуты через две, наверное, я снова начинаю различать предметы, вижу
ее, сидящую рядом, и ощущаю саднящую боль возле уха. Лежа брюхом вверх на
камнях, конечно, не самая лучшая поза для галантных приветствий, да и
обстоятельства тоже, но тем не менее говорю:
- Приветствую тебя, я рад встрече. Прости за неуместную шутку, я не
сообразил, что она могла кончиться и хуже.
- Да, конечно, прощаю, хотя и вправду я могла б тебя сразу скинуть
вниз. И я тоже рада встрече, но как ты сюда попал? И где твои друзья?
- Так просто не ответить. Здесь есть место, где можно хотя бы
относительно спокойно поговорить?
- Да, конечно, хоть прямо здесь; в окрестности этой долины вряд ли
кто отважится зайти. Но погоди немного - я хочу дождаться рассвета, уже
немного.
Над краем соседней горы уже показался кусочек солнца, оно быстро идет
вверх, и его свет все глубже и глубже проникает в ущелье под ногами, а
темнота в нем тает как снег под паром. Картина красивая и впечатляющая -
борьба света и тени, а потом тени не остается, лучи солнца достигли дна.
Ор чудовищ усиливается, и вся черная и разноцветная мерзость мечется по
камням, прячется под друг друга, или пытается окутать себя темнотой. Не
больше, чем четверть часа это продолжается, а потом весь серпентарий почти
разом затихает, и существа теперь просто лежат там внизу неподвижно, как
пиявки дохлые. Анлен вздыхает: - Ну, вот и все. Пойдем, я знаю, где тут
можно спрятаться так, чтоб даже издалека, или сверху нас нельзя было
увидеть или услышать. Глаза и уши служащие Другу бывают очень остры. Я
вспоминаю, с какой оперативностью меня вытурили от мужичонки, и
соглашаюсь. Укрытие оказывается небольшой расселиной в скале, немного
изогнутой и расширяющейся книзу. Если в изгиб забраться да присесть, то ни
один злыдень тебя не заметит, будь он хоть семи глаз во лбу и пяти ушей
в... ладно. При Анлен я такие слова произносить стесняюсь, хотя это
наверняка и лишнее. - Рядом никто из живых ближайшее время здесь на
появится. А неживые еще не набрали той силы, когда они сами что-то могут
сделать. - Неживые, это как? - Понимаешь, тот, кого называют Друг, никогда
не имел в своем подчинении чисто призрачных существ. Только укрепившись
здесь, он начал изучать это искусство, заново открывая то, что знали до
него, и узнавая то, чего не знали до сих пор даже самые мудрые. - Анлен, я
вижу ты времени даром не теряла. Может и со мной поделишься, а то я сейчас
как муравей на рисунке: по черточкам ползаю, а картины не вижу. Анлен
некоторое время молчит, а потом принимается за объяснения. На картине,
оказывается, нарисованы невеселые вещи. Этот самый Друг был в одной
компании с западным Врагом еще с незапамятный времен, когда в мире
подвизался лиходей на порядок выше и сильней их обоих. То есть нулевая
сила по нашей классификации, или один из "богов мира" по здешней. Имя его
Анлен по понятным причинам не называет, да и не в нем суть. Итак, когда
после длительной возни бога-мерзавца убрали из мира "за пределы сферы
обитания", после него остались трое наиболее заметных приспешников. Один
отпал сразу - решил занять северную вотчину нулевика. Собрал своих
сторонников, и решил зайти со стороны полюса, но кто и что с ним сделал,
осталось загадкой - о нем больше никто и ничего не слышал. Другой решил,
что ему и в средних землях дел хватит. И тогда третий, здраво рассудив,
что в одиночку пусть дурак на трон лезет, выбрал свою стратегию. Ушел он
сюда, в Токрикан, без особого труда создал тут себе армии рабов и просто
армию - для начала. А потом, не спеша и методично, разобщал и отравлял
сознание всех окрестных народов, до кого только мог дотянуться.
Препятствия в виде кого-нибудь уж больно самостоятельного устранял чужими
руками, рук-то хватало. Типичный и, увы, не одинокий пример - Союз
Свободных Народов, прекрасная, в общем-то, идея, выродившаяся в лживое и
жестокое царство с болтовней о светлых делах вслух и беззаконием и
произволом молча. Так что то, чего на Западе Враг хотел достигнуть сильным
напором, здесь медленней, но верней появлялось само по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131