Справа веревка тоже на
месте, а вот левой нету. Нету даже следов ни от нее, ни от тех, кто на ней
висел, и я наконец понимаю, что это был за камнепад. Сверху голос Амгамы:
- Быстрее, быстрее, скоро рассвет! - ну, может и не скоро, но
торопиться, конечно же, стоит. Вахлаки-скалолазы бегают теперь не хуже
пауков, а я просто - то спускаюсь, то зависаю в неподвижности.
Несмотря на всю спешку, солнце все же застает нас на стене, хотя и не
так уж высоко, но пока светало, я вдоволь успел налюбоваться на те места,
где нам предстоит бродить. Это действительно почти точно круглая яма,
вернее, даже кратер, вдающийся вглубь на десятки, а то и сотни метров.
Как-будто из-под земли втянули внутрь мягкую поверхность и так заставили
застыть. Поперечник кратера километров пять-восемь, а коническое днище
усеяно скалами, осыпями, курганами, провалами - совершенно истерзанная
земля. То там, то тут видны скопления грубых построек, и из них, а то и
просто из расселин уходят в небо разноцветные дымы - то желтая, то сизая,
то грязно-фиолетовая струя перечеркивает сияющее утренней свежестью небо.
Прямо под нашими ногами, на дне уж совсем отвесной пропасти бурлит
мутно-коричневая речка, она теряется где-то в глинистых холмах, а дальше
никакой воды не видно, кроме круглого или овального озера смолисто-черного
цвета почти точно в середине кратера. Вся котловина постепенно заполняется
дымкой, а на противоположной стене никаких подробностей и самым ранним
утром нельзя было различить.
Спуск продолжается, и через четверть часа Амгама стоит по пояс в
речке, принимает на руки Анлен и безо всякого удовольствия несет к берегу.
Я, понятно, такой милости лишен и бултыхаюсь сам по себе. Напор воды
силен, и я не удивляюсь, почему не видно останков упавших. Только один из
вахлаков, с печкой на спине, застрял между камнями. Течение шевелит его
руку, и кажется, что он желает нам счастливого пути. На берегу обтекают
уцелевшие, всего двенадцать нас, считая меня с Анлен. Оба руководителя
живы, они оглядываются по сторонам, осваиваясь с обстановкой. Анлен
нарушает молчание:
- Скоро здесь будут глаза и уши нашего врага. Нужно уходить еще
дальше.
- Уходить, бежать, прятаться! - наконец прорывает Амгаму. - Да,
конечно, но только зачем было сюда лезть?! - Анлен пытается вставить
слово, но он ее не слушает. - Когда я ходил по Хребту, я знал, что и кому
надо, а тут - залезли незнамо куда, да еще и тут начинают как ослом
править, да еще кто! Грязная тварь, мало ли что она о себе скажет, а Алек
верит без оглядки. Да и сам он с три короба наложил, я поверил! Да я.... -
оставшейся частью фразы Амгама давится как сливовой косточкой. Там, где
только что сидела носатая смуглокожая "грязная тварь" с обломанным зубом,
имеет место сама Анлен, такая, какой я ее встретил над пропастью. Она
лениво потягивается и сладким голосом подбадривает Амгаму:
- Да, я слушаю тебя?
Амазар собою владеет лучше, и пока Амгама пытается рот закрыть,
спрашивает:
- Что случилось с и-ка?
- Их нет. Я думаю, они почувствовали, что могут быть обнаружены и
порабощены, и не смогли уйти иначе.
Амгама:
- Как отсюда выбраться?
- Думаешь, я знаю? - голос Анлен теряет медоточивость, становится
жестче, она продолжает: - Если ты обеспокоен своим заданием, то тут все в
порядке - мой гонец известит кого надо. А если за шкуру свою дрожишь, то
увы, нет тут дороги ровной. Так что решай, иметь ли дело с грязной тварью
дальше, а я и те, кто верит мне, сейчас будем уходить с этого места.
Амазар говорит одно короткое слово и делает шаг к Анлен, туда же и я,
правда, молча, и остальные вахлаки. Последним пристраивается Амгама, при
этом объявляя что-то по-вахлацки, а мне объясняет:
- Не начальник я им теперь, рядовой я нынче, вот как.
Амазар ничуть этим жестом не растроган, он деловито отдает приказы.
Анлен получает маскировочную накидку и прячет свои вновь пушистые светлые
волосы под капюшон. Мне маскировки не надо - урховское одеяние хоть и
противно на себе иметь, но для подобных развлечений оно приспособлено как
нельзя лучше.
Отряд движется по извилистым расщелинам в скалах, где пригнувшись, а
где и ползком. К полудню мы от стены удалились всего-то километра на три,
но каких! Тут и пропасти с чем-то зеленым на дне, и осыпи, и голые
пространства, которые надо перебегать поодиночке, а потом выжидать минут
по десять, вжавшись в камень. А над кручей, по которой мы спускались, реют
кругами то ли грифы, то ли вороны, а может, еще какие-нибудь столь же
симпатичные пернатые. Солнце в зените, теней почти нет. От распадка, где
залегла наша группка с полкилометра до беспорядочного нагромождения
железных и каменных построек, цилиндров, кубов, труб, а из самого центра
мохнатым столбом поднимается зеленоватый дым. Что это такое, понять
невозможно, а у меня полная ассоциация с химзаводом, даже знакомый куб
серого тумана рядом за газохранилище сойдет. Я трясу головой, цепляюсь за
ножны соседа и ощупываю царапину на щеке, но дурацкое сравнение из мозгов
не уходит. От "комбината" начинается ровная дорога, она проходит сквозь
трубу в склоне рыжего террикона и дальше постепенно теряется в мутной
дымке, с каждым часом все плотнее затягивающей котловину. Амгама замечает:
- Есть дорога, значит, есть кому ездить, а может, она и к выходу
отсюда ведет? А то сидим пока в этой дыре, как муха в тарелке.
Рядом с терриконом торчит примитивный копер, его колесо начинает
вращаться, потом останавливается, и снова ни одного движения в округе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131