Но гостиная Нине Степановне не понравилась: диваны узкие, в окна заглядывают какие-то люди. И она отвергла это предложение решительно и испуганно. Вишну был шокирован. Святослав Николаевич рассказывал, с каким трагическим тоном в голосе он докладывал по возвращении:
— Мадам отказалась ночевать в отдельной комнате. А мы остались вдвоем в огромной неуютной и холодной комнате, где мог бы свободно разместиться целый студенческий отряд. Выпили чаю; нас покормили рисом. Мы были донельзя удручены. Проделали такой путь — и вот тебе раз. Нам показалось, что Святослав Николаевич принял нас слишком холодно и отчужденно и что настоящего общения с ним уже не получится.
Мы расположились в противоположных углах бывшей дворцовой залы. Уличный фонарь играл роль своеобразного ночника: сквозь занавеску пробивались его лучи, образуя яркую световую дорожку на полу.
Я заснул почти сразу, но сон был недолог. Меня разбудил грохот падающих стульев, какие-то вскрики. Я настороженно Поднял голову. Мне показалось, чтсцсго-то повизгивает.
— Нина Степановна, что с вами?
— Я заблудилась, — послышалось в ответ. Выяснилось, что ночью ей понадобилось встать. В большом и чужом помещении она не смогла сориентироваться и стала натыкаться на стулья — отсюда грохот, — на кровати, углы бесконечно длинного стола. С ТРУДОМ добралась до окна, отодвинула занавеску, надеясь на уличное освещение, а за окном — сплошная тьма. Фонарь к тому времени погас. И вот она стоит, держась за гардину, и чуть не плачет.
Она говорила потом, что мечтала лишь об одном: как бы разыскать собственную кровать.
— Не трогайтесь с места, чтоб мы не стукнулись лбами, — сказал я ей.
Я встал, включил свет в туалетной комнате — ее дверь находилась как раз за моей кроватью («Пусть горит всю ночь»). А сам закутался с головой в одеяло, надеясь, что все происшествия нынешнего дня наконец-то исчерпаны и больше ничто не потревожит мой сон.
"Путь — это непрестанное движение, где не может быть ни момента остановки. Как только в путь, то есть в действия самого человека, ворвались гнев или раздражение, так весь путь остановился. Перестала звучать его гармония, и снова надо искать, как включиться в симфонию Вселенной, ушедшей в своем творчестве вперед, пока человек стоял на месте. Нет ни для кого возможности двигаться по ступеням Вселенной, если он тяжел своим встречным, если его раздраженный окрик или нравоучительная, недовольная речь не помогают человеку встречному успокоиться, но вызывают в нем протест.
Первое звено всей жизни всюду — мир сердца.
Чем в большем мире идет по земле человек, тем больше и выше он видит. А чем дальше видит, тем все больше понимает, как он мал, как мало может и знает, как много еще ему надо достигать.
Переключите свои мысли, забудьте о себе и думайте только о том, чтобы не нарушить общей гармонии своими колючими токами. Проходя день, человек больше всего должен думать, как пронести наибольшее количество мира в дела и встречи. Мир, который проливает одна душа другой, — это тот клей, который стягивает раны раздражения, прикладывает согревающий компресс к синякам бушующих страстей и льет бальзам в огорченное сердце собеседника.
Никогда не забывайте, что вся ваша деятельность, как бы высока она ни была, будет в большинстве случаев трудна вашим встречным, если вы сами в бунте и разладе. Наиценнейший труд не будет доступен массам, если сам труженик был одержим постоянной ломкой в своем самообладании. Его труд, даже гениальный, останется достоянием немногих, так как продвинуть великую или малую идею в массы народа может только тот, чьи силы живут в устойчивом равновесии.
Не имея мира в собственной душе, нельзя подать его другим. Дать можно только то, чем владеешь сам. Иначе все попытки принести мир и утешение человеку будут только пустоцветом, спиралью умствования, без смысла и цели посланными в эфир словами, где и без того немало мусора. Если проповедь новых идей малоэффективна, то это лишь потому, что она чисто формальна. Призывая к жертвам и лишениям ради высоких целей людей, проповедники чаще всего деляют исключения для самих себя. Те же из них, кто несет проповедь не словом, а живым примером, всегда достигают успеха.
Иллюзии любви и красоты, создаваемые нашим воображением, до тех пор терзают нас, пока мы не завоюем себе сами полной свободы от них. И только тогда рушатся наши иллюзорные желания всякой красивости вовне, когда в нас оживет все то прекрасное, что мы в себе носим. Все толчки скорби, потерь, разочарований учат нас понимать, что нет счастья в условных иллюзиях. Оно живет только в свободном добровольном труде, не зависящем от наград и похвал, которые нам за него расточат.
Если же вы цените только жизненные блага вроде денег, драгоценностей, богатства и внешнего положения, связанного с ними, а вопросы духа для вас излишнее бесплатное приложение, ваши усилия приобрести истинно^знание, которое присуще только высокой жизни, будут всегда кончаться разочарованиями.
Ищите знания, чтобы понять, что несчастья нет как такового. Всё, все чудеса и несчастья носит в себе сам человек. Когда человеку открывается знание, он становится спокойным, ибо мудрость оживает в нем. Не ищите чудес, их нет. Ищите знание — оно есть. И все, что люди зовут чудесами, все только та или иная степень знания.
Перспектива, открываемая знанием, открывается каждому как художнику чувство перспективы, не сразу. Книга духовного знания не лежит вовне, она в сердце человека. И читать ее может только тот, кто учится жить свой каждый новый день, в который он вступил, все повышая уровень своего творчества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145