ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НЕ УВИДЕТЬ ЕЕ. ВСЕ ЭТИ ГОДЫ ТЫ ДУМАЛ
ТОЛЬКО О НЕЙ, ДАЖЕ В МОГИЛЕ. И ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ИДТИ СЕЙЧАС НА ВОСТОК - ТЫ
ДОЛЖЕН ИДТИ НА ЗАПАД, В РИГУ, БРОСИВ ВСЕ. ГОСПОДИ! ДА РАЗВЕ ЖЕ МЫСЛИМО
ТЕПЕРЬ, КОГДА ПОСЛЕ ДЕСЯТИ ЛЕТ ЗАТЯЖНОЙ ДЕПРЕССИИ И ОТЧАЯНИЯ - ПОСЛЕ
БЕСКОНЕЧНОСТИ СМЕРТИ И ПЕРЕД БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ ЛЕЖАЩЕГО НА ТЕБЕ ПРОКЛЯТИЯ, -
ТЕБЕ ВНОВЬ НЕНАДОЛГО БЛЕСНУЛА НЕЧАЯННАЯ НАДЕЖДА, - РАЗВЕ МЫСЛИМО ТЕПЕРЬ
ДУМАТЬ О ЧЕМ-ЛИБО ДРУГОМ?!
Я засмеялся, я захохотал - до того нелепой показалась мне сама мысль
об этом: вообразить только, я могу вновь увидеть мою Сандру - и буду
думать о чем-то другом? Смеясь, спотыкаясь от смеха, я двинулся вперед, и
щеки у меня были почему-то мокрые. Кажется, от надрывного смеха я даже
слегка обмочился, но от этого только захохотал пуще прежнего. Ноги уже не
держали меня, я споткнулся, сел на землю - и меня сотрясли рыдания, не
менее сильные, чем смех. Это был нервный припадок, вызванный напряжением
последних часов - напряжением, которое я ошибочно принимал за абсолютное
спокойствие. Он прошел так же быстро, как и начался. Я поднялся и вытер
лицо мокрым, грязным рукавом.
Брат смотрел на меня с недоумением.
- Послушай, - сказал он, - ведь ты скоро увидишь ее.
Он сказал это так просто и уверенно... Я усмехнулся. Действительно,
если бы на моем месте был он, то все было бы именно так. Но ведь он еще не
знал. Он еще не знал про ЧИСЛО. И тогда я взял его за рукав и сказал:
- Пошли.
Холмик земли, который я насыпал над своей могильной плитой, был
нетронут. Я снова с невольным удовлетворением отметил, как хорошо упрятал
ее. Да, вовремя я заметил и скрыл ЧИСЛО!.. Я не стал ничего объяснять
брату, но, раскидав глину, просто ткнул его пальцами в глубокие,
шероховатые борозды. Он посмотрел на меня долгим взглядом и принялся
водить по надписи рукой, распознавая: кончик, петелька - кончик, петелька
- кончик, петелька...
666.
ЧИСЛО.
ЧИСЛО ЗВЕРЯ.
Он отдернул руку, словно обжегся, и побледнел, как смерть.
- Нет, - сказал он, и в голосе его было отчаяние. Отчаяние и жалость.
Я хотел успокоить его, но он отшатнулся от меня в страхе и -
отвращении.
Вот и все. ПРОКАЖЕННЫЙ.
Я не стал снова закапывать свою надгробную плиту. Теперь это казалось
мне неважным. Тяжело поднявшись, не глядя на брата, я направился к шоссе.
Теперь он знает все. И он сделал свой выбор - не в мою пользу, а значит,
он просто-напросто перестал существовать для меня. РИГА - вот
единственное, что сейчас имеет для меня значение. Рига... Шестьсот
километров по шоссейным дорогам до Москвы... Транспорт, вероятно,
бездействует... придется идти пешком... Затем из Москвы до Зилупе... Все
же надо проверить, возможно, удастся найти брошенный автомобиль...
Заправки, конечно, не работают... Впрочем, это не страшно: можно менять
автомобили по мере того, как будет расходоваться в них бензин... Но
вначале нужно дойти до ближайшего населенного пункта... Так, что это у нас
будет? Козельск, крошечный городок в десятке километров отсюда на запад по
шоссейной дороге... Что ж, отлично, не будем терять времени!
Брат, всхлипывая, шел за мной. Мой старший брат, который моложе меня
на пять лет. Ему по-прежнему было всего девятнадцать, как в год смерти, и
сейчас он казался мне пацаном - таким, каким, наверное, был для него я -
при жизни. При ЕГО жизни. Тогда мы были одно целое - водой не разольешь,
но теперь наши дороги должны разойтись. До шоссе мы еще дойдем вместе, но
затем расстанемся навсегда: он пойдет на восток, со всеми, а я - один - на
запад. Я надеялся, я очень надеялся, что успею дойти прежде, чем
воскрешение коснется тех, что умерли десять лет назад.
Я еще издали услышал этот шум: нескончаемое шарканье множества ног об
асфальт. Я выбрался из кустов на обочину и остановился, захваченный
страшным зрелищем. Сотни, тысячи, десятки тысяч людей в тяжелых, мокрых,
грязных одеждах двигались непрерывным потоком слева направо - с запада на
восток. Они были совершенно одинаковы на вид: ввалившиеся щеки,
остекленелые взгляды, безвольно болтающиеся руки и прямые, как ходули,
ноги, производящие этот шаркающий, скребущий по душе звук. Откуда они шли?
С разбросанных по округе кладбищ? Господи, сколько же покойников пожрала
земля - и извергла из себя, пресытившись!
За моей спиной треснула ветка, и брат встал у меня за плечом. Он
завороженно смотрел на проходящих мимо людей, и его сузившиеся, несмотря
на сумерки, зрачки светились изнутри, как замочные скважины в другой
мир... Конечно, ведь он тоже видит нечто, недоступное моему восприятию.
Меня кольнула ревность: этот мир отбирал у меня брата, и это тоже было
неизбежно и непоправимо, потому что между нами пролегла пропасть. ЧИСЛО.
Наконец брат словно очнулся.
- Послушай, может быть, ты ошибаешься? - спросил он с надеждой.
Я только усмехнулся и ничего не ответил.
- Что ты собираешься делать? - спросил он.
- Пойду в Ригу.
- Пешком?
- Пешком.
Он помолчал, поглядел на проходящих мимо людей, потом на меня - и
сказал твердо:
- Я с тобой.
- Это еще зачем? - удивился я.
- Не можешь же ты идти один.
- Почему это не могу, позволь узнать?
Он молчал, но в его взгляде светилось упрямство.
- Строишь из себя героя? - спросил я жестко. - Хочешь принести себя в
жертву братским чувствам?
Он вспыхнул.
- Ты не имеешь права так говорить!
Я посмотрел на него с сожалением.
- Послушай, мальчик, - ласково сказал я, - мне сейчас совсем не до
споров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9