Ц Ну, садитесь.
Ц Скажите, Зоя, но ведь каникулы, если я не забыл, раньше начинались 25-го ян
варя.
Ц Так мы осенью на хлопке были. Это каждый год.
Ц И сколько ж вам лет осталось учиться?
Ц Полтора.
Ц А куда вас могут назначить? Она пожала кругленькими плечами.
Ц Родина необъятна.
Глаза её с выкатком, даже когда она смотрела спокойно, как будто под векам
и не помещались, просились наружу.
Ц Но здесь не оставят?
Ц Не-ет, конечно.
Ц И как же вы семью бросите?
Ц Какую семью? У меня бабушка одна. Бабушку Ц с собой.
Ц А папа-мама? Зоя вздохнула.
Ц Мама моя умерла.
Костоглотов посмотрел на неё и об отце не спросил.
Ц А вообще, вы Ц здешняя?
Ц Нет, из Смоленска.
Ц Во-о! И давно оттуда?
Ц В эвакуацию, когда ж.
Ц Это вам было... лет девять?
Ц Ага. Два класса там кончила... А потом здесь с бабушкой застряли.
Зоя потянулась к большой хозяйственной ярко-оранжевой сумке на полу у с
тены, достала оттуда зеркальце, сняла врачебную шапочку, чуть всклочила
стянутые шапочкой волосы и начесала из них редкую, лёгкой дугой подстриж
енную золотенькую чёлку.
Золотой отблик отразился и на жёсткое лицо Костоглотова. Он смягчился и
следил за ней с удовольствием.
Ц А ваша где бабушка? -пошутила Зоя, кончая с зеркальцем.
Ц Моя бабушка, Ц вполне серьёзно принял Костоглотов, Ц и мама моя... уме
рли в блокаду.
Ц Ленинградскую?
Ц У-гм. И сестрёнку снарядом убило. Тоже была медсестрой. Козявка ещё.
Ц Да-а, Ц вздохнула Зоя. Ц Сколько погибло в блокаду! Проклятый Гитлер!

Костоглотов усмехнулся:
Ц Что Гитлер Ц проклятый, это не требует повторных доказательств. Но вс
ё же ленинградскую блокаду я на него одного не списываю.
Ц Как?! Почему?
Ц Ну, как! Гитлер и шёл нас уничтожать. Неужели ждали, что он приотворит ка
литочку и предложит блокадным: выходите по одному, не толпитесь? Он воева
л, он враг. А в блокаде виноват некто другой.
Ц Кто же?? Ц прошептала поражённая Зоя. Ничего подобного она не слышала
и не предполагала. Костоглотов собрал чёрные брови.
Ц Ну, скажем, тот или те, кто были готовы к войне, даже если бы с Гитлером об
ъединились Англия, Франция и Америка. Кто получал зарплату десятки лет и
предусмотрел угловое положение Ленинграда и его оборону. Кто оценил сте
пень будущих бомбардировок и догадался спрятать продовольственные скл
ады под землю. Они-то и задушили мою мать Ц вместе с Гитлером.
Просто это было, но как-то очень уж ново.
Сибгатов тихо сидел в своей ванночке позади них, в углу.
Ц Но тогда...? тогда их надо... судить? Ц шёпотом предположила Зоя.
Ц Не знаю. Ц Костоглотов скривил губы, и без того угловатые. Ц Не знаю.
Зоя не надевала больше шапочки. Верхняя пуговица её халата была расстёгн
ута, и виднелся ворот платья иззолота-серый.
Ц Зоенька. А ведь я к вам отчасти и по делу.
Ц Ах, вот как! Ц прыгнули её ресницы. Ц Тогда, пожалуйста, в дневное дежу
рство. А сейчас Ц спать! Вы просились Ц в гости?
Ц Я Ц и в гости. Но пока вы ещё не испортились, не стали окончательным вра
чом Ц протяните мне человеческую руку.
Ц А врачи не протягивают?
Ц Ну, у них и рука не такая... Да и не протягивают. Зоенька, я всю жизнь отлича
лся тем, что не любил быть мартышкой. Меня здесь лечат, но ничего не объясн
яют. Я так не могу. Я у вас видел книгу Ц "Патологическая анатомия". Так ведь
?
Ц Так.
Ц Это и есть об опухолях, да?
Ц Да.
Ц Так вот будьте человеком Ц принесите мне её! Я должен её полистать и к
ое-что сообразить. Для себя. Зоя скруглила губы и покачала головой:
Ц Но больным читать медицинские книги противопоказано. Даже вот когда
мы, студенты, изучаем какую-нибудь болезнь, нам всегда кажется...
Ц Это кому-нибудь другому противопоказано, но не мне! Ц прихлопнул Кос
тоглотов по столу большой лапой. Ц Я уже в жизни пуган-перепуган и отпуг
ался. Мне в областной больнице хирург-кореец, который диагноз ставил, вот
под Новый год, тоже объяснять не хотел, а я ему Ц "говорите!" "У нас, мол, так н
е положено!" "Говорите, я отвечаю! Я семейными делами должен распорядиться
!" Ну, и он мне лепанул: "Три недели проживёте, больше не ручаюсь!"
Ц Какое ж он имел право!...
Ц Молодец! Человек! Я ему руку пожал. Я знать должен! Да если я полгода до э
того мучился, а последний месяц не мог уже ни лежать, ни сидеть, ни стоять, ч
тобы не болело, в сутки спал несколько минут Ц так я уже что-то ведь перед
умал! За эту осень я на себе узнал, что человек может переступить черту сме
рти, ещё когда тело его не умерло. Ещё что-то там в тебе кровообращается ил
и пищеварится Ц а ты уже, психологически, прошёл всю подготовку к смерти.
И пережил саму смерть. Всё, что видишь вокруг, видишь уже как бы из гроба, бе
сстрастно. Хотя ты не причислял себя к христианам и даже иногда напротив,
а тут вдруг замечаешь, что ты таки уже простил всем обижавшим тебя и не име
ешь зла к гнавшим тебя. Тебе уже просто все и все безразличны, ничего не по
рываешься исправить, ничего не жаль. Я бы даже сказал: очень равновесное с
остояние, естественное. Теперь меня вывели из него, но я не знаю Ц радоват
ься ли. Вернутся все страсти Ц и плохие, и хорошие.
Ц Да уж чего задаётесь! Ещё бы не радоваться! Когда вы сюда поступили... Ско
лько это дней?...
Ц Двенадцать.
Ц И вот тут, в вестибюле, на диванчике крутились Ц на вас смотреть было с
трашно, лицо покойницкое, не ели ничего, температура тридцать восемь и ут
ром, и вечером, Ц а сейчас? Ходите в гости... Это же чудо Ц чтоб человек за дв
енадцать дней так ожил! У нас так редко бывает.
В самом деле Ц тогда на лице его были как зубилом прорублены глубокие, се
рые, частые морщины от постоянного напряжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25