Каждый пытался оценить слабые и сильные стороны другого. Перед Мэтом стоял высокий араб с орлиным носом, пытливыми глазами и аккуратно подстриженной бородой и усами. Одет калиф был в атлас и шелка, а в булавке, скреплявшей его тюрбан с украшением из перьев, сверкал большой рубин.
Калиф улыбнулся и опустился на стул.
— Рад приветствовать тебя, лорд-маг. Смею ли я надеяться на то, что за тобой следует ее величество во главе войска?
— Она определенно в пути, — ответил Мэт, но не сел, продолжая следовать этикету. — Но при том, какое большое войско она ведет, движется она не так быстро, как я.
— Конечно. Стало быть, она отправила тебя посланником ко мне?
— Не совсем так, — ответил Мэт. — Но она, безусловно, была бы рада узнать о том, что я нахожусь здесь. — Еще бы Алисанда не обрадовалась такой вести: ведь это означало бы, что Мэт жив! — Я предварил мою супругу, дабы узнать как можно больше о нашем с вами общем враге.
Калиф нахмурился:
— Мы можем сообщить тебе лишь немногое, кроме того, что врагов несчетное множество, что они жестоки и беспощадны и что они убивают всякого, кто смеет противиться им, и прибегают к помощи колдовства.
— И еще — что это не один народ, а много народов? О да, мы благодарны за то, что вы сообщили нам об этом в вашем послании. На самом деле меня немало удивило то, что до сих пор у вас не было никаких стычек с тюркскими народами.
— За последние несколько столетий бывало, что некоторые из них приходили в мое царство, оседали тут и вели хозяйство. Но таких было немного, — сказал калиф. — Некоторые племена принимали мусульманскую веру и вступали в наше войско, но до сих пор никаких нашествий не бывало. — Он сдвинул брови. — И зачем им было тревожить нас, арабов, до тех пор, пока этот гур-хан не собрал их в Орду?
— Полагаю, что причиной тому могло стать перенаселение, — высказал предположение Мэт.
Он помнил, что в его мире тюрки покорили арабскую империю в конце Темных веков, что в принципе и стало поводом для первого крестового похода. Здесь же, похоже, тюркам что-то помешало. Пока здесь никаких крестовых походов не было, и арабы продолжали главенствовать в исламском мире. Мэт гадал, что могло помешать такой жуткой военной машине, как турки-сельджуки.
Но конечно, говорить обо всем этом калифу не стоило.
— Я уже успел побывать на востоке и узнал еще кое-что.
Калиф вздрогнул, выпрямился, широко раскрыл глаза.
— Так говори же!
— Орду возглавляет монгол, он носит титул «гур-хан», что на их наречии означает «великий хан». Источником его силы является зороастрийский отступник, жрец по имени Арьясп.
— О, это истинно так, — процедил сквозь зубы калиф. — Но в чем состоит его отступничество?
Мэт растерялся и спросил:
— Ведь вы числите зороастрийцев... гебров... среди своих подданных, верно, о свет разума?
— Это так, — нетерпеливо отозвался калиф. — И не утруждай себя подобными цветистыми обращениями. Называй меня просто господином, и я буду звать тебя так же.
— Хорошо, о господин, — кивнул Мэт. — Тогда, стало быть, тебе известно, что ваши гебры поклоняются Ахурамазде, божеству света?
— Да, они почитают его в виде солнца и огня, ибо и то и другое светит. И что же?
— Этот Арьясп предал их. Он отрекся от Ахурамазды и поклоняется Ангра Майнью, божеству тьмы и лжи.
— Шайтану! — воскликнул управитель и зажал рот ладонью.
Калиф гневно проговорил:
— Ты прав, мой верный слуга. Ангра Майнью, или Ариман, как его иначе называют — это всего лишь иное имя шайтана.
Мэт постарался осторожнее подбирать слова.
— Но не может ли тогда быть, о господин, что Ахурамазда — иное имя Аллаха?
Калиф задумчиво сдвинул брови и сказал:
— Думаю, такое возможно, хотя если это и так, то они во многом ошибаются относительно его природы.
— Не исключено, — согласился Мэт. — Но безусловно, он слишком велик для того, чтобы разум любого человека был в состоянии постичь его всецело. Поклонение единому богу намного важнее, нежели несовершенство нашего — или их — понимания.
Управитель хотел было вступить в спор, оскорбленный таковым заявлением, но вовремя опомнился и прикусил язык.
Калиф снова задумался. Мэт догадался, что тот пытается решить, к чему отнести употребленное им местоимение «нашего» — то ли к тому, что христиане недостаточно полно понимают природу Аллаха, то ли к тому, что и христиане, и мусульмане недостаточно полно понимают суть единого бога. Видимо, все-таки калиф решил, что слова Мэта относятся к вероисповедальной уязвимости христиан, поскольку сказал:
— Несомненно, преданность Богу важнее человеческой слепоты.
— Вера способна двигать горы, — согласился Мэт. — А верховный жрец парсов, с которым мне посчастливилось беседовать, так же зол на Арьяспа, как мы с тобой, о господин. Но он тоже боится его.
— Это разумно, хотя и не говорит о храбрости.
— О нет, он выказал большую храбрость и спас меня из рук приспешников Арьяспа, когда те захватили меня в плен, — сухо возразил Мэт.
Все арабы вытаращили глаза. Балкис нервно заерзала и вонзила коготки в плечо Мэта. Мэт постарался не обращать внимания на ее праведный гнев, вызванный тем, что он не упомянул о ее роли в его спасении. Порой не мешает иметь карту в рукаве, а Балкис уже не раз доказала, что способна стать козырным тузом.
Калиф спросил:
— Но как же они ухитрились взять в плен чародея?
— Точно так же, как ты, о господин, способен взять в плен лучшего воина другого владыки. Для этого нужно всего лишь напасть со всех сторон без предупреждения. Трусливый прием, но безотказный.
— Да, пожалуй.
Калиф не спускал с Мэта глубокомысленного взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145