Что же нам теперь делать, Чалико? Он наверняка задумал испытать нас. Наверняка хочет пытать беднягу монаха до смерти, и чтобы мы смотрели!— А когда увидит, что мы не в силах просто стоять рядом и смотреть, — подытожил сэр Чалико с угрюмым лицом, — когда поймет, что мы готовы броситься на помощь священнику и тем самым обнаружить себя, тогда-то он нас и уничтожит своим колдовским пламенем или еще чем-нибудь. — Тут рыцарь выпрямился в седле. — Он пробил, Стикки, — час нашего мученичества!Глаза Стикки полыхнули страхом — животным страхом. Но тут же место страха занял острый восторг предстоящей битвы.— Что ж! — сказал он. — Тогда встретим нашу смерть радостно, ибо нынче же ночью мы будем в Раю!— Отправимся на Небеса, — согласился сэр Чалико. — Поплывем туда на лодке. А вот и наш лоцман, хотя сам он об этом ни капельки не догадывается.Король остановил коня около бедной хижины. Она была еще беднее, еще ободранное, чем остальные, и с первого взгляда можно было подумать, что тут никто не живет. Но король приосанился, расправил плечи и проревел:— Брат! Бритоголовый монах! Выходи и встреть своего короля!Из домиков высунулись головы любопытных. Видно было, что все крестьяне так и трясутся от страха, однако у тех, которые решились выйти на улицу, вид был весьма угрожающий: лица угрюмые, кулаки сжаты, в руках серпы и цепы. Однако король не обратил на них никакого внимания. Он продолжал взывать к обитателю хижины:— Церковник! Священник! Выходи!В деревне стояла тишина. Король набрал полную грудь воздуха — тут из хижины вышел крестьянин, такой же грязный и оборванный, как остальные, с такими же перепачканными землей руками, вот только на голове у него была шляпа, в то время как остальные стояли с непокрытыми головами.— Сними шляпу перед королем! — рявкнул Маледикто. Крестьянин дрожащей рукой стянул с головы шляпу. На макушке у него блестела круглая лысина — слишком правильной формы, чтобы быть естественной. То была тонзура.— Будешь отрицать, что ты священник? — требовательно вопросил Маледикто.И тут страх покинул крестьянина. Он гордо выпрямился.— О нет! В этом я готов поклясться! Я священник, слуга Церкви и служу Господу Богу и ближним своим!Но почему злобный король не дрогнул, заслышав святые имена? Почему он не занес над несчастным монахом хлыст, не обнажил меч?Почему он спрыгнул с коня и упал на колени перед крестьянином, сложил руки и опустил голову и взмолился:— Исповедуй меня, отец мой, ибо я согрешил!Крестьяне, выпучив глаза, смотрели на эту сцену.— Отвернитесь! — рявкнул сэр Стикки. — Вы что, никогда не слыхали о тайне исповеди?Крестьяне тут же пришли в себя и вернулись по домам. За секунду деревня как бы вымерла.А из уст короля полились слова. Рассказ о прегрешениях длиной в столетие. Священник еле успел вытащить из кармана ветхую домотканую епитрахиль и набросить ее на шею. Плечи его поникли: он слушал ужасные вещи, — и глаза его наполнялись испугом. Минуло несколько минут, и священник опустился на колени рядом с королем, потом взял старика за руки. Он слушал исповедь, кивал головой и, как мог, подбадривал кающегося.Не отводя глаз от исповедующегося злодея, сэр Стикки выдавил:— Похоже, мученичества нам не видать как своих ушей.— Не верь глазам своим, — посоветовал ему сэр Чалико. — Не сомневаюсь: как только Дьявол услыхал: «Исповедуй меня», — он тут же послал сюда беса, и тот мигом очутился рядом, когда король не успел еще и произнести слова «согрешил». Расстанемся же с жизнью радостно, брат Стикки, умрем за короля и за королевство! Мы заплатим своей жизнью, но мы должны дать королю время...Тут меньше чем в десяти ярдах от них из земли вырвалось пламя.Священник вскричал и пополз на коленях в сторону, но король Маледикто сжал его руки железной хваткой и удержал рядом с собой, продолжая скороговоркой выкладывать все свои прегрешения.Из пламени явился не бес, но жуткое существо, похожее на змея. Тело змеи покоилось на дюжине когтистых лап, и еще четыре лапы хватали воздух. Между этими четырьмя лапами к спине змея было приторочено седло, а в седле сидел человек в ярко-алом балахоне с капюшоном, из-под которого сверкали только глаза. В руке всадник сжимал боевой топор. Топорище было шириной фута в два простому смертному такой топор ни за что бы не удержать. Сэр Стикки прокричал:— Именем Господа и Святого Марка! — и пустил своего скакуна в галоп.— Именем всех святых и Господа нашего! — эхом ответил сэр Чалико и помчал коня следом.Они набросились на чудище, когда то не успело еще и двух шагов сделать. Чудище взвизгнуло и нацелилось на рыцарей стальными когтями, а всадник гневно крикнул таким ужасным голосом, что вся деревня буквально сотряслась, и замахнулся мечом. Сэр Стикки вскричал от боли: лезвие меча разрубило его доспехи и коснулось плеча. Но и он успел-таки нанести удар — его меч пронзил грудь страшного змея. Чудище злобно и испуганно закричало и обожгло рыцаря своим дыханием. Шлем у сэра Стикки почернел и обуглился, его лошадь испуганно заржала, но рыцарь удержал ее. Он продолжал колоть и рубить чудище мечом, при этом отчаянно распевая боевой гимн. Сэр Чалико присоединился к товарищу, ударив с другого бока. И чудище, и всадник ревели от ярости и боли. Стучали когти, звенела сталь. Сэр Стикки упал, из горла его фонтаном забила кровь. Его лошадь дико заржала и в страхе бежала. Сэра Чалико объял столб пламени. Он взвыл от боли и упал, и тогда чудище ступило на его тело и продавило лапами доспехи. И вторая лошадь, тоже насмерть перепугавшаяся, ускакала бы, но лезвие меча достало и ее. Чудище зашагало через валявшиеся на земле тела рыцарей, намереваясь добраться до Маледикто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151