Открывай!
- Не могу, - мрачно ответствовал Геннадий. - Меня отец снаружи
закрыл, а ключи с собой забрал.
- Тебя - на замок?! - изумился Казарян. - Ты же уркаган, Гена, для
тебя любой замок - тьфу!
- Вот и любой. Сижу здесь, кукую.
Не положено, конечно, но отмычка у Казаряна была. Он извлек ее из
кармана и осмотрел запоры. Два английских и один русско-советский -
простой, под длинный ключ с бородкой. Английские изнутри без ключа
открываются. Следовательно, загвоздка - в русско-советском.
- Ах, Гена, Гена! А еще воровать хочешь! - посочувствовал
заключенному Казарян. Затем он осторожно вставил отмычку в замочную
скважину. Ласково и вкрадчиво повращал ее туда-сюда. Есть, соединилось.
Щелкнуло раз, щелкнуло два, и - вуаля! - Здравствуй, Бим!
- Здравствуй, Бом! - уныло ответил начитанный Геннадий Иванюк.
Казарян вошел в переднюю и поправил Гену:
- Здравствуйте, Бом. Со старшими надо на "вы".
- Тогда не получается как положено.
- А у тебя вообще ни хрена не получается, Гена. За что тебя под
арест? - Казарян, не спросясь, отправился в столовую, сел на зачехленный
стул. - Не стесняйся, мы люди свои.
Геннадий не садился, стоя в дверях, обмозговывал, что говорить, а что
утаивать. И сказал:
- Отец застукал, когда мы с Виталькой разговаривали.
- Уже интересно, - констатировал Роман. - Виталька, насколько я
понимаю, - это Стручок. Да ты садись, садись, Гена. Когда состоялось это
злосчастное для тебя свидание?
Гена сел, как в гостях, на краешек стула. И ответил:
- Позавчера утром. Я думал, отец еще спит, и к Витальке на улицу
вышел. А отец из окна увидел.
- Зачем приходил к тебе Стручок?
- Не знаю.
- Как это не знаешь? Раз приходил, значит, что-нибудь ему нужно было.
- Да ничего ему не было нужно. Просто так приходил.
- А что говорил?
- Говорил, что худо ему, что податься некуда. Что в переплет попал -
ни туда и ни сюда. Завидовал, что я в стороне. - Упреждая казаряновский
вопрос, Геннадий добавил: - Имен никаких не называл. Я спрашивал, а он
только рукой махал. Жалко его.
- Ты к нему хорошо относишься, Гена?
Совсем не боялся сейчас Казаряна Иванюк-младший. И не скрывал от него
ничего:
- Он мой друг, Роман Суренович. Лучший друг. И человек он очень
хороший. Простой, добрый, последнее готов для других отдать.
- Слушай меня внимательно, Гена. Если он придет к тебе еще раз,
уговори его прийти к нам. Что угодно сделай, но уговори. Не нам, милиции,
- ему поможешь. В смертельную заваруху он влез. Он друг тебе, так спасай
друга!
- Я постараюсь, Роман Суренович, я постараюсь. Если придет - конечно.
Роман поднялся, хлопнул Геннадия по плечу. Встал и тот.
- Тебя опять закрыть на замок?
- Закройте, если можете. А то отец узнает, что вы были, еще больше
шуму поднимет.
- Ну, пошли.
В дверях, перед тем, как они должны были закрыться, Геннадий сказал:
- Я так понял, Роман Суренович, что он по Рижской линии, за городом
кого-то ищет. Сказал, что сильно железнодорожной милиции глаза намозолил,
боится теперь с Рижского вокзала ездить. Это вам пригодится?
- Пригодится. Спасибо, Гена, - поблагодарил Казарян, закрыл дверь и
запер ее на замок.
Навестил Васина, благо это по пути. Но Васина дома не оказалось, а
жена его Нина с гордостью сказала, что муж ее уже работает и ни с какой
шпаной не общается. Закончив с ней беседу, Казарян заторопился: наступала
вторая половина дня.
У Смирнова - сбор всех частей. Неизвестно как, но расселись в его
кабинете. Казарян, Ларионов, Андрей Дмитриевич, Лидия Сергеевна, трое
молодых оперативников, Семеныч без Верного. Смирнов оглядел народ и решил
начать с Семеныча:
- Что-нибудь дополнительно нашел, Семеныч?
Семеныч встал как положено, откашлялся, прикрываясь ладошкой,
доложил:
- С пяти тридцати, как до конца рассвело, мы с Верным обследовали все
закоулки фундамента и вокруг него. Нами были обнаружены две пули, которые
не были замечены оперативными работниками. Пули я передал в НТО.
- Молодец, - похвалил Смирнов. - Останешься послушать или к себе
пойдешь?
- К Верному пойду, кормить его пора, - сказал нелюбопытный Семеныч.
Он свое главное дело сделал: умыл оперативников и отстоял честь собаки.
- Тогда иди, - разрешил Смирнов. Семеныч быстренько исчез. - Теперь
Андрей Дмитриевич.
Андрей Дмитриевич, не вставая, развел руками:
- Говорить, собственно, нечего. Первая же пуля, попавшая в шею
Цыгана, была смертельной. Выстрел произведен с расстояния пяти-шести
метров, так как на коже не обнаружено порохового ожога. Второй выстрел, в
сердце, был произведен в упор, уже в лежащего. Добивали для верности. Вот
и все. О времени инцидента и смерти вы осведомлены достаточно точно и без
помощи медицины.
- Спасибо, Андрей Дмитриевич. - Смирнов ласково посмотрел на Лидию
Сергеевну: - Лидия Сергеевна, ваше слово.
- Егоров, который был с вами на месте преступления, всю ночь и до
часу дня работал с вещественными доказательствами и следами. Вот его
материалы. - Болошева протянула Смирнову бумаги.
- А сам он где? - недовольно спросил тот.
- А сам он спит, - ответила Болошева. - Наше начальство, в отличие от
вашего, считает, что человек не должен работать по двадцать четыре часа в
сутки, и поэтому погнало его домой, полагая, что его записка в достаточной
для оперативной работы степени освещает суть дела. Той же точки зрения
придерживаюсь и я. Еще вопросы будут, Александр Иванович?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69