— Конечно! Но я не разумная личность, и времена сейчас также не разумные.В офис вошел Леон Сосик.— Небольшой разгром. — Лицо его было серым.— Нет, вы только посмотрите, какой дерзкий ход! — сказал Оскар. — У Хью уже стоял в нейтральных водах этот авианосец. Он предатель! Он в сговоре с иностранной державой!Сосик покачал головой.— Я говорю не об этом.— Мы не можем допустить, чтобы этот наглый ход сошел ему с рук! Мы должны выволочь Хью на ковер и раздолбать его там под барабанную дробь!Сосик вытаращил на него глаза.— Ты это всерьез?— Конечно, всерьез! Наш шеф вынудил Хью к решительным действиям, и тот показал наконец под какими флагами он стоит. Он является угрозой национальной безопасности! Мы добьемся того, чтобы его сняли.Сосик обернулся к Грете с выражением любезного сожаления.— Доктор Пеннингер, вы не позволите мне поговорить с мистером Вальпараисо с глазу на глаз.— О, конечно. — Грета нехотя поднялась, отставив тарелку с отбивными.— Я могу попросить предоставить вам пока какой-нибудь кабинет.— Нет, в этом нет необходимости, мне надо идти… Если нетрудно, вызовите мне такси. Здесь в городе конференция. У меня там дела.— Я прикажу нашему шоферу отвезти вас на конференцию, доктор Пеннингер.— Это было бы замечательно. Большое спасибо. Она взяла сумочку и вышла из офиса.Оскар с сожалением посмотрел ей вслед.— Лучше бы вы этого не делали, — сообщил он Сосику. — Она должна была остаться здесь. Мы могли бы заняться этим чуть попозже.— Да, мне говорили, что ты такой, — уныло пробормотал Сосик. — Они меня предупреждали, но я не мог поверить. Ты не передашь мне панель управления?Оскар переключился на передачу по каналу федералов.— Это все еще в развитии, Леон! Нам надо прижать его побыстрей, пока он не придумал новых подходящих объяснений.Сосик мягко вытащил из рук Оскара панель управления и положил руку ему на плечо.— Детка, — сказал он, — пойдем прогуляемся. Нам надо поговорить серьезно с глазу на глаз.— Нам не следует сейчас тратить время на пустые беседы!— Сынок, я шеф администрации. Я не считаю, что ты тратишь время впустую, разговаривая со мной.Женщина из обслуживающего персонала принесла их шляпы и плащи. Они спустились на лифте и вышли на улицу.— Давай прогуляемся в сторону Соммервиля, — сказал Сосик. — Аудионаблюдение там менее плотное.— Проблема в этом? Ну так мы можем разойтись в разные стороны и поговорить по зашифрованной линии.Сосик вздохнул.— Ты не можешь перейти на обычный человеческий шаг хотя бы на минутку? Я уже старый человек.Оскар промолчал. Они проследовали по улице в северном направлении к проспекту. Оскар шел, вжав голову в плечи, холод пронизывал до костей. Деревья стояли голые, люди суетясь бегали по магазинам, делая рождественские покупки.— Я просто не могу находиться в офисе, — сказал Сосик. — Он сорвался, с ним все кончено. Все его обожают. А теперь они вынуждены наблюдать, что с ним творится.— Да, но ваш уход вряд ли поднимет им настроение.— Заткнись! — сообщил ему Сосик. — Я занимаюсь делами вот уже тридцать лет. Я видел закат политической карьеры множество раз — тот спился, этот смошенничал, третий вызвал скандал сексуальными похождениями, финансовыми махинациями… Но впервые мне встречается парень, который сошел с дистанции даже не успев принять присягу в Вашингтоне.— Элкотт, как всегда, выделяется из толпы, — кивнул Оскар. — Он провидец.Сосик бросил на Оскара испытующий взгляд.— Зачем ты, вообще, втянул его в политику? Он ведь совершенно не похож на нормального политика. Из-за жены? У нее что-то на тебя есть? Это из-за твоего происхождения?— Нормальные политики в наши времена не могут ничего сделать, Леон. Мы живем в сумасшедшее время. Америка — ненормальная страна. Мы исчерпали потенциал нормального подхода к вещам. Ничего не осталось.— Ты, безусловно, не нормален. И что ты делаешь в политике?Оскар пожал плечами.— Кто-то же должен исправлять то, что наделали за тридцать лет вы, политики и профессионалы, Леон.Сосих поморщился.— Ну хорошо, мы сделали наш лучший ход и в результате наш кандидат погорел.— Он не погорел. Он сошел с ума.— Сумасшедший или погорелец, какая разница.— Большая. Правда заключается в том, что у него помутнение рассудка. Это проблема. Проблема имиджа. Когда проблема такого рода, как сумасшествие, спрятать ее не удается. Ее лучше выставить на свет и подать поярче. Вот, например: в искреннем порыве протеста человек голодовкой довел себя до полусмерти, а теперь потерял рассудок. Но наше ключевое слово будет не «сумасшествие». Нашими ключевыми словами будут «искренний» и «протест».Сосик поднял воротник плаща.— Слушай, ты не сможешь всерьез разыграть такие карты.— Нет, я смогу. А вот сможете ли вы?— Мы не можем иметь душевнобольного в качестве сенатора! Как, черт возьми, он сумеет провести хотя бы один законопроект!— Элкотт никогда и не собирался заниматься всякими техническими моментами. У нас есть для этого хорошо подготовленные кадры. Элкотт — харизматический лидер. Он может зажечь людей, повести их за собой к сияющим вершинам. Все, что ему нужно было, — это привлечь к себе внимание и заставить их поверить в него. И сейчас он этого добился.Сосик задумался.— Детка, если ты сможешь, это провернуть и это сработает, то это будет значить, что вся страна сошла с ума.Оскар промолчал.— И как конкретно, ты думаешь, это можно сделать?— Мы должны повесить всех собак на Хью, задев патриотические чувства народа, а сами пока будем разбираться с медицинскими проблемами. Постоянные репортажи от постели больного, когда Эл будет приходить в сознание. Уинстон Черчилль был биполярной личностью, а Авраам Линкольн страдал депрессиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172