И ворсинки бровей поворачивались
- точно живые. А во лбу обрастала наплывами кожи пятикопеечная монета.
Третьим глазом. Холодным. Но этого никто не замечал. И никто не хотел
замечать. Плыли - топот и хрюканье.
Время уже приближалось к полуночи.
Циркуль-Клазов, стоявший, как статуя, у дверей, вдруг подпрыгнул,
ударив себя ладонями по ягодицам, и пронзительно, весело выкрикнул:
Ку-ка-ре-еку-у-у!.. - Полы клетчатого пиджака задрались. И захлопали -
бешено, будто куриные крылья. - Ку-ка-ре-е-еку-у-у!.. - Гребень крови
растекался по голове... Тотчас плотный сосредоточенный Суховей, дураковато
приставив указательные пальцы к вискам, весь набычился, словно
производитель, и морщинисто округлил волосатые толстые губы. - Му-у-у!.. -
мычал он, покачивая башкой. - Му-у-у!.. Спасайся, кто может!.. Сейчас
забодаю!.. - И действительно пробовал ткнуть зазевавшуюся Дурбабину,
которая с визгом увертывалась. У нее из-под юбки торчал мирно загнутый
розовый хвост. И - Батюта испуганно упал на колени, и мяукнув два раза,
виляя всем туловищем, принялся очень быстро лакать молоко - по-кошачьи, из
блюдечка, поставленного у шкафа. Непонятно, откуда оно появилось. Тем не
менее, - настоящее молоко. Оба отпрыска тоже участвовали в компании -
распаляясь, подпихивая Батюту коленями: - Пей!.. Достукался!.. Скотина
безрогая!.. - А сияющий гладенький Шпунт, заложив обе руки за пояс,
подмигнув и отстучав каблуками, неожиданно дернул по кабинету вприсядку -
заливаясь, выбрасывая хромовые голенища. - Эх!.. Эх!.. Эх!.. - молодецки
покрякивал он. И крутился, играя плечами косоворотки.
Ясным, легким безумием веяло от происходящего. Уплотнялись секунды,
дремотные Красные Волосы возникали в щелях. Я увидел, как Саламасов,
перехвативший Фаину, вдруг задрал ей воздушное платье и с размаху влепил
пятерней по обтянутому шелком заду.
- Так? - спросил он, затравленно оборачиваясь.
А спокойный Художник, державшийся особняком, - старомодный,
изысканный - отстраненно поглядел на часы и - прикинув - поднял
разведенные брови:
- Так. Но требуется - еще один раз.
И широкая пятерня опять опустилась. Звук был сочный, увесистый.
Видимо, они проводили _х_р_о_н_о_м_е_т_р_а_ж_.
Мне казалось, что время понемногу расслаивается.
Я оперся о стол, за которым _п_р_и_с_у_т_с_т_в_о_в_а_л_ Апкиш, и
сказал прямо в синие, выпуклые, безразличные ко всему живому глаза:
- Город - рушится. И мы тоже - рушимся вместе с ним. Человек за
человеком спадают - как прелые листья. Слева - _с_л_о_м_, справа -
вязнущий _о_с_т_а_н_о_в_. Или вы надеетесь, что воцарится Младенец? Но
Младенец достаточен сам по себе. Он - всесущ. И ему не понадобятся
партийные функционеры. Я не знаю, что именно следует изменить. Ложь.
Предательство. Неужели вы настолько отравлены властью?
Я, наверное, был в беспамятстве, - сжигая себя. Не по графику.
В_ы_л_о_м_а_в_ш_и_с_ь_. Тирада моя пропала впустую. Апкиш даже не дрогнул
фарфоровым бледным лицом. Все происходящее его, по-видимому, не
интересовало.
- Не мешайте, пожалуйста, - холодно сказал он. И открыл небольшую
квадратную плоскую пудреницу. - Почему вы решили, что надо обращаться ко
мне? Есть вопросы, претензии? Адресуйте их вашему руководству...
Мягкими уверенными движениями он припудривал щеки и нос, - осторожно
коснулся бархоткой приплюснутого надлобья, а затем, поворачивая зеркальце
на вытянутой руке, равнодушно, внимательно проследил за получившимся
результатом. И картина, по-видимому, удовлетворила его. Он кивнул, - как
будто соглашаясь на образ.
- Значит, вы не намерены ничего предпринять? - Нет, конечно, -
ответил мне Апкиш. - И фигура Младенца вас тоже устраивает? - спросил я. -
Мелочь, куколка, - ответил мне Апкиш. - Но из куколки вылупится дикий
монстр. - Обязательно вылупится, - сказал Апкиш. - И - сожрет, и оставит
от города лишь скорлупу. - Даже меньше, чем скорлупу, - ответил мне Апкиш.
- А Ковчег, а Безвременье, а грядущий развал? А скрижали, а демоны, а
расстреливаемые в Карьерах? Значит, дело в Корецком? - растерянно спросил
я. - Позабудьте о них, - посоветовал Апкиш. - То есть, не процесс дал
первоначальный толчок? - Разумеется, нет, - ответил мне Апкиш. - А тогда в
чем причина? - спросил я. - А ни в чем. Нет причин. Историческая
неизбежность. - Это значит, что сделать ничего нельзя? - Это значит, что
делать ничего не надо...
Правая рука его скользнула в карман и через мгновение возвратилась, -
обнимая короткое черное дуло. Пистолет заглянул прямо в створки
бескровного рта.
Апкиш туго и как-то по-детски зажмурился:
- Ч_е_р_н_ы_й _х_л_е_б_, _н_а_з_ы_в_а_е_м_ы_й_: _Л_о_ж_ь_...
Б_е_л_ы_й_ х_л_е_б_, _н_а_з_ы_в_а_е_м_ы_й_: _С_т_р_а_х _В_е_л_и_к_и_й_...
Я не сразу догадался - о чем это он. А когда догадался, то уже было
поздно. Свет мигнул, опустившись до желтизны, снова вспыхнул, и полетели
какие-то брызги. Выстрела, по-моему, слышно не было. Я лишь видел, что
Апкиш лежит на столе и под мраморной белой щекой его собирается лужа. До
полуночи оставалось совсем немного.
Саламасов поднялся и торжественно одернул пиджак. Он сказал:
- Мы, товарищи, живем в великое время... Наш район перевыполнил план
по заготовке кормов!.. Репа, брюква, картофель, товарищи!.. Пятилетка,
таким образом, завершена!.. Три секунды назад! Поздравляю, товарищи, с
трудовой победой!.. Яровые, озимые! А также горох!.. Это - новое
достижение нашего общества!.. - Он величественно пошатнулся и опрокинул
стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83