.. величавой
торжественной поступью... к новым свершениям, в неутомимой борьбе за
свободу трудящихся... и за мир во всем мире... Находятся еще люди...
оболгать, опорочить... ненавидя наш государственный строй... без души и
без веры... растленного Запада... эти жалкие злопыхатели... самое дорогое
для советского человека... Не допустим... не позволим... дадим
коллективный отпор!.. Будто спекся мутнеющий воздух. Словно в жидком
стекле: тени, краски и голоса, крепко сдавливает все тело неумолимая
жестокая твердь. Защита вопросов не имеет. Прокурор Д.Д.: Незаконная
хищническая деятельность гражданина Корецкого установлена и подтверждена
на следствии многочисленными фактами и показаниями свидетелей. Он
полностью изобличен. Но что побудило этого человека заниматься преступным
вымогательством и распространять гнусную неправдоподобную клевету на
уважаемых людей города, на ответственных партийных и государственных
работников, которые занимают посты, доверенные им народом?
Поднятая над притихшим залом рука, вдохновенные быстрые интонации,
разящие насмерть, светлые сияющие пуговицы на мундире. Все было
безнадежно. Все было безнадежно с самого начала. Платье из стального
кримплена поднимается над зеленым сукном стола: Рассмотрев обстоятельства
дела и приняв во внимание, что обстоятельства дела были приняты во
внимание по всем обстоятельствам дела, суд в составе из надлежащего
состава заседателей признает гражданина Корецкого Игоря Михайловича,
никоторого года рождения, виновным в нарушении статьи шестьдесят седьмой
части второй УК РСФСР и в нарушении статьи девепятой части первой УК РСФСР
и приговаривает гражданина Корецкого Игоря Михайловича, никоторого года
рождения, к семпырем годам заключения при содержании в колонии
общестрогого режима. Приговор может быть обжалован в законовленные
установом сроки... Полный обвал. Запрокинутое кверху лицо. Мраморные
костяшки пальцев, обхватившие дерево парапета. Судорожный всхлип жены.
Шарканье ног и стульев. Торопливое покашливание в коридоре у выхода.
Полный обвал. Неужели он надеялся на что-то иное? Лампы. Линолеум.
Сигаретный слоистый дым. Все было безнадежно. Все было безнадежно с самого
начала. Народный заседатель Идельман: В совещательной комнате был
установлен телефон, и, пока мы пребывали там, судье Новиковой дважды
звонили, не знаю откуда, и спрашивали о приговоре. Судя по ответам, она
обещала, что приговор будет такой, как условились, оснований для тревоги
нет. Я указал на недопустимость подобного нарушения законов, прежде всего
- тайны совещательной комнаты, но судья Новикова объяснила мне, что теперь
все так делают. Защита вопросов не имеет. Народный заседатель Гупкин: Я не
был согласен с обвинением. Мне казалось, что в ходе следствия были
допущены грубые и преднамеренные ошибки, Корецкого надо оправдать, а
следователя Мешкова привлечь к уголовной ответственности. Но судья
Новикова Р.П. объяснила мне, что исход процесса уже предрешен, есть четкие
и недвусмысленные указания сверху. Если мы сегодня оправдаем Корецкого, то
прокуратура вернет дело в суд при другом составе заседателей. Будет еще
хуже. Лучше дать минимально положенный срок и отправить тома в архив. Но я
все-таки написал особое мнение. Новикова была недовольна. Защита вопросов
не имеет.
Двадцатый век. Полдень.
Это был жуткий мрак, загробная волосяная духота, высыпание земли
сквозь широкие щели в досках, безнадежность, отчаяние, страшное тупое
заколачивание гвоздей, - на лестнице было очень тихо, жужжала
электрическая лампочка у меня над головой, солнечной размытой грязью
светилось окно во двор, я листал обжигающие страницы, забитые квадратным
почерком, и, несмотря на яркость утреннего тепла, мокрый слепой озноб, как
из январской могилы, над которой пылают звезды - до костей, до мозга, -
ледяным дуновением прохватывал меня насквозь.

Только теперь я понял, в какую историю я попал. Будто разодралась
молочная пелена. Документов были десятки - папиросной гибкой бумагой
шуршали они в моих нетерпеливых пальцах, и казалось, что это шуршит,
распадаясь на части, ломкое, одряхлевшее время. Там были справки о
каких-то особенных поступлениях по специальным безлимитным заказам,
которые выполнялись вне всякой очереди, там были хрустящие, нигде не
учтенные товарно-транспортные накладные, видимо, изъятые для вящего
спокойствия из отчетов, там были полустертые копии счетов, выставленных на
оплату совершенно незнакомыми мне организациями, говорилось о каких-то
незарегистрированных дачах, о каких-то подпольных коттеджах в охотничьей
зоне, о каких-то бассейнах, облицованных черным каррарским мрамором, - с
бактерицидной подсветкой и горячей морской водой, - из закрытых
распределителей тоннами вывозились продукты, фабрика металлоконструкций
отливала решетку для особняка секретаря горкома, артель "Промцвет"
изготовляла мебель, люстры и елизаветинские канделябры - по тому же самому
адресу, двадцать восемь учащихся в городе, имея соответствующих родителей,
не посещали школу, а учителя индивидуально приходили к ним на дом, там
были жалобы на неправильное распределение квартир, там были подробные и
завистливые рассказы о каких-то интимных приемах, где танцевали голые
женщины и разливалось море французского коньяка, а заканчивалось все это
свальным грехом, там были письма трудящихся в контролирующие
республиканские органы - разумеется, без ответа, присланные обратно,
кто-то был незаконно уволен, кого-то грубо унизили, кому-то недодали
положенных материальных благ, кто-то взлетел, как ракета, кто-то не
выдержал и покончил самоубийством, - удивительная машина корысти,
лицемерия, злобы, показного смирения, задавленности, равнодушия, обиды и
возмущения, искренней ненависти и робких печальных попыток восстановить
хоть какую-нибудь, хотя бы чисто условную, хотя бы формальную
справедливость, - в доказательство приводились сотни фактов и десятки
фамилий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83