Вообще-то
как-то грустно уезжать - ребята хорошие подобрались, и господа офицеры, и
служба полезная, значительная... Гай шмыгнул носом и посмотрел в окно.
За окном ветер нес белую пыль по широкой гладкой улице без тротуаров,
выложенной старыми шестиугольными плитами, белели стены длинных одинаковых
домов администрации и инженерного персонала, шла, прикрываясь от пыли и
придерживая юбку, госпожа Идоя, дама полная и представительная -
мужественная женщина, не побоявшаяся последовать с детьми за господином
бригадиром в эти опасные места. Часовой у комендатуры, из новичков, в
необмятом пыльнике и в берете, натянутом на уши, сделал ей "на караул".
Потом проехали два грузовика с воспитуемыми, должно быть - делать
прививки... Так его, в шею его: не высовывайся за борт, нечего тебе
высовываться, здесь тебе не бульвар...
- Ты как все-таки пишешься? - спросил Варибобу. - Гаал? Или можно
просто - Гал?
- Никак нет, - сказал Гай. - Гаал моя фамилия.
- Жалко, - сказал Варибобу, задумчиво обсасывая перо. - Если бы можно
было "Гал" - как раз поместилось бы в строчку...
Пиши, пиши, чернильница, подумал Гай. Нечего тебе строчки экономить.
Капрал, называется... Пуговицы зеленью заросли, тоже мне - капрал. Две
медали у тебя, а стрелять толком не научился, это же все знают...
Дверь распахнулась, и в канцелярию стремительно вошел господин
ротмистр Тоот с золотой повязкой дежурного на рукаве. Гай вскочил и
щелкнул каблуками. Капрал приподнял зад, а писать не перестал, старый
хрен. Капрал, называется...
- Ага... - произнес господин ротмистр, с отвращением сдирая
противопыльную маску. - Рядовой Гаал. Знаю, знаю, покидаете нас. Жаль. Но
рад. Надеюсь, в столице будете служить так же усердно.
- Так точно, господин ротмистр! - сказал Гай взволнованно. У него
даже в носу защипало от восторженности. Он очень любил господина ротмистра
Тоота, культурного офицера, бывшего преподавателя гимназии. Оказывается, и
господин ротмистр тоже его отличал.
- Можете сесть, - сказал господин ротмистр, проходя за барьер к
своему столу. Не присаживаясь, он бегло проглядел бумаги и взялся за
телефон. Гай тактично отвернулся к окну. На улице ничего не изменилось.
Протопало на обед родимое капральство. Гай грустно проводил его глазами.
Придут сейчас в кантину, капрал Серембеш скомандует снять береты на
Благодарственное Слово, рявкнут ребята в тридцать глоток "благодарственное
слово", а над кастрюлями уже пар поднимается, и блестят миски, и старина
Дога уже готов отмочить известное свое, коронное насчет солдата и
поварихи... Ей богу, жалко уезжать. И служить здесь опасно, и климат
нездоровый, и паек очень однообразный, одни консервы, но все равно...
Здесь, во всяком случае, точно знаешь, что ты - нужен, что без тебя не
обойтись, здесь ты на свою грудь принимаешь зловещий напор с Юга, и
чувствуешь этот напор: одних друзей сколько здесь похоронил - вон за
поселком целая роща шестов с ржавыми шлемами... А с другой стороны -
столица. Туда какого-всякого не пошлют, и раз уж посылают, то не
отдыхать... Там, говорят, из Дворца Отцов все гвардейские плацы
просматриваются, так что за каждым построением кто-нибудь из Отцо
непременно наблюдает... то-есть не то, что непременно, но нет-нет да и
посмотрит. Гая бросило в жар: ни с того, ни с сего он вдруг представил
себе, что вот вызвали его из строя, а он на втором шаге поскользнулся да и
брякнулся носом командиру под ноги, загремел автоматом по брусчатке,
разиня, и берет неизвестно куда съехал... Он передохнул и украдкой
огляделся. Не дай бог... Да, столица! Все у них на глазах. Ну, да ничего -
другие же служат. А там Рада - сестренка, сестрица, мамочка... дядька
смешной со своими древними костями, с черепахами своими допотопными... Ох
и соскучился же я по вас, милые вы мои!..
Он снова взглянул в окно и озадаченно приоткрыл рот. По улице к
комендатуре шли двое. Один был знакомый - рыжее хайло Зеф, из особо
опасных, старшина сто тридцать четвертого отряда саперов, смертник,
зарабатывающий себе на жизнь расчисткой трассы. А другой был - ну
совершенное чучело, и чучело жутковатое. Сперва Гай принял его за выродка,
но тут же сообразил, что вряд ли Зеф стал бы тащить выродка в комендатуру.
Здоровенный голый парень, молодой, весь коричневый, здоровый, как бык -
одни трусы на нем какие-то короткие из блестящей материи... Зеф был при
своей пушке, но не похоже было, чтобы он конвоировал этого чужака - шли
они рядом, и чужак, нелепо размахивал руками, все время что-то Зефу
втолковывал, Зеф же только отдувался и вид собою являл совершенно
одуревший. Дикарь какой-то, подумал Гай. Только откуда он там взялся - на
трассе? Может быть, медведями воспитанный? Бывали такие случаи. И похоже:
вон мускулы какие, так и переливаются...
Он смотрел, как эта пара подошла к часовому, как Зеф, утираясь,
принялся что-то объяснять, а часовой - новичок, Зефа не знает и тычет ему
автоматом под ребро, по всему видно - велит отойти на положенное
расстояние. Голый парень, видя это, вступает в разговор. Руки у него так и
летают, а лицо совсем уже странное: никак не поймать выражение, как ртуть,
а глаза быстрые, темные... Ну - все, теперь и часовой обалдел. Сейчас
тревогу поднимет. Гай повернулся.
- Господин ротмистр, - сказал он, - разрешите обратиться. Там
старшина сто тридцать четвертого кого-то привел. Не взглянете ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18