Кирилл посмотрел на меня: сворачивать? Я ему махнул: самый малый!
Повернула наша "галоша" и пошла самым малым над последними метрами
человеческой земли. Тротуар ближе, ближе, вот уже и тень "галоши" на
колючки упала... Все, Зона! И сразу такой озноб по коже. Каждый раз у меня
этот озноб, и до сих пор я не знаю, то ли это так Зона меня встречает, то
ли нервишки у сталкера шалят. Каждый раз думаю: вернусь и спрошу, у других
бывает то же самое или нет, и каждый раз забываю.
Ну, ладно, ползем потихоньку над бывшими огородами, двигатель под
ногами гудит ровно, спокойно, ему-то что, его не тронут. И тут мой Тендер
не выдержал. Не успели мы еще до первой вешки дойти, как принялся он
болтать. Ну, как обычно новички болтают в Зоне: зубы у него стучат, сердце
заходится, себя плохо помнит, и стыдно ему, и удержаться не может.
По-моему, это у них вроде поноса, от человека не зависит, а льет себе и
льет. И чего только они не болтают!
То начнет пейзажем восхищаться, то примется высказывать свои
соображения по поводу пришельцев, а то и вообще к делу не относящееся, вот
как Тендер сейчас завел про свой новый костюм и уже остановиться не может.
Сколько он заплатил за него, да какая шерсть тонкая, да как ему портной
пуговицы менял...
- Замолчи, - говорю.
Он грустно так на меня посмотрел, губами пошлепал и опять: сколько
шелку на подкладку пошло. А огороды уже кончаются, под нами уже глинистый
пустырь, где раньше городская свалка была, и чувствую я - ветерком здесь
тянет. Только что никакого ветра не было, а тут вдруг потянуло, пылевые
чертики побежали, и вроде бы я что-то слышу.
- Молчи, сволочь! - говорю я Тендеру.
Нет, никак не может остановиться. Теперь про конский волос завел. Ну,
тогда извини.
- Стой, - говорю Кириллу.
Он немедленно тормозит. Реакция хорошая, молодец. Беру я Тендера за
плечо, поворачиваю его к себе и с размаху ладонью ему по забралу.
Треснулся он, бедняга, носом в стекло, глаза закрыл и замолчал. И как
только он замолчал, я услышал: тр-р-р... тр-р-р... тр-рр... Кирилл на меня
смотрит, зубы стиснуты, рот оскален. Я рукой ему показываю, стой, мол,
стой, ради бога, не шевелись. Но ведь он тоже этот треск слышит, и, как у
всех новичков, у него сразу позыв действовать, делать что-нибудь. "Задний
ход?" - шепчет. Я ему отчаянно головой мотаю, кулаком перед самым шлемом
трясу: нишкни, мол. Эх, мать честная! С этими новичками не знаешь куда
смотреть - то ли в поле смотреть, то ли на них. И тут я про все забыл.
По-над кучей старого мусора, над битым стеклом и тряпьем разным поползло
этакое дрожание, трепет какой-то, ну как горячий воздух в полдень над
железной крышей, перевалило через бугор и пошло, пошло, пошло нам
наперерез, рядом с самой вешкой, над дорогой задержалось, постояло с
полсекунды или это мне показалось только? - и утянулось в поле, за кусты,
за гнилые заборы, туда, к кладбищу старых машин.
Черт их побрал, очкариков, - надо же, сообразили, где дорогу
провесить: по выемке! Ну, и я тоже хорош, куда это мои глаза дурацкие
глядели, когда я ихней картой восхищался?
- Давай малый вперед, - говорю я Кириллу.
- А что это было?
- А хрен его знает!.. Было и нету, и слава богу. И заткнись,
пожалуйста. Ты сейчас не человек, понял? Ты сейчас машина, рычаг мой...
Тут я спохватился, что меня, похоже, тоже словесный понос одолевать
начинает.
- Все, - говорю. - Ни слова больше.
Хлебнуть бы сейчас! Барахло эти скафандры, вот что я вам скажу. Без
скафандра я, ей-богу, столько прожил и еще столько же проживу, а без
хорошего глотка в такой вот момент... Ну да ладно!
Ветерок вроде бы упал, и ничего дурного вокруг не слышно, только
двигатель гудит спокойно так, сонно. А вокруг солнце, а вокруг жара... Над
гаражом марево... Все вроде бы нормально, вешки одна за другой мимо
проплывают. Тендер молчит, Кирилл молчит, шлифуются новички. Ничего,
ребята, в Зоне тоже дышать можно, если умеючи... А вот и двадцать седьмая
вешка - железный шест и красный круг на нем с номером 27. Кирилл на меня
посмотрел, кивнул я ему, и наша "галоша" остановилась.
Цветочки кончились, пошли ягодки. Теперь самое главное для нас -
полнейшее спокойствие. Торопиться некуда, ветра нет, видимость хорошая,
все как на ладони. Вон канава проходит, где Слизняк гробанулся, - пестрое
там что-то виднеется, может, тряпье его. Паршивый был парень, упокой
господи его душу, жадный, глупый, грязный, только такие вот со
Стервятником и связываются, таких Стервятник Барбридж за версту видит и
под себя подгребает... А вообще-то Зона не спрашивает, плохой ты или
хороший, и спасибо тебе, выходит, Слизняк: дурак ты был, даже имени
настоящего твоего никто не помнит, а умным людям показал, куда ступать
нельзя... Так. Конечно, лучше всего добраться бы нам теперь до асфальта.
Асфальт ровный, на нем все виднее, и трещина там эта знакомая. Только вот
не нравятся мне эти бугорочки! Если по прямой к асфальту идти, проходить
придется как раз между ними. Ишь стоят, будто ухмыляются, ожидают. Нет,
промежду вами я не пойду. Вторая заповедь сталкера: либо справа, либо
слева все должно быть чисто на сто шагов. А вот через левый бугорочек
перевалить можно... Правда, не знаю я, что там за ним. На карте как будто
ничего не было, но кто же картам верит?..
- Слушай, Рэд, - шепчет мне Кирилл. - Давай прыгнем, а? На двадцать
метров вверх и сразу вниз, вот мы и у гаража, а?
- Молчи, дурак, - говорю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9