Когда он вернулся в лабораторию, Камилл разговаривал с Патриком.
Патрик морщил лоб, растерянно шевелил губами и смотрел на Камилла жалобно
и заискивающе. Камилл скучно и терпеливо говорил:
- Постарайтесь учесть все три фактора. Все три фактора сразу. Здесь
не нужна никакая теория, только немного пространственного воображения.
Нуль-фактор в подпространстве и в обеих временных координатах. Не можете?
Патрик медленно помотал головой. Он был жалок. Камилл подождал
минуту, затем пожал плечами и выключил видеофон. Роберт, растираясь грубым
полотенцем, сказал решительно:
- Зачем же так, Камилл? Это же грубо. Это оскорбляет.
Камилл снова пожал плечами. Это получилось у него так, будто голова
его, придавленная каской, ныряла куда-то в грудь и снова выскакивала
наружу.
- Оскорбляет? - сказал он. - А почему бы и нет?
Ответить на это было нечего. Роберт инстинктивно чувствовал, что
спорить с Камиллом на моральные темы бесполезно. Камилл просто не поймет,
о чем идет речь.
Он повесил полотенце и стал готовить завтрак. Они молча поели. Камилл
удовольствовался кусочком хлеба с джемом и стаканом молока. Камилл всегда
очень мало ел. Потом он сказал:
- Роби, вы не знаете, они отправили "Стрелу"?
- Позавчера, - сказал Роберт.
- Позавчера... Это плохо.
- А зачем вам "Стрела", Камилл?
Камилл сказал равнодушно:
- Мне "Стрела" не нужна.

2
На окраине Столицы Горбовский попросил остановиться. Он вылез из
машины и сказал:
- Очень хочется прогуляться.
- Пойдемте, - сказал Марк Валькенштейн и тоже вылез.
На прямом блестящем шоссе было пусто, вокруг желтела и зеленела
степь, а впереди сквозь сочную зелень земной растительности проглядывали
разноцветными пятнами стены городских зданий.
- Слишком жарко, - возразил Перси Диксон. - Нагрузка на сердце.
Горбовский сорвал у обочины и поднес к лицу цветочек.
- Люблю, когда жарко, - сказал он. - Пойдемте с нами, Перси. Вы
совсем обрюзгли.
Перси захлопнул дверцу.
- Как хотите. Если говорить честно, я ужасно устал от вас обоих за
последние двадцать лет. Я старый человек, и мне хочется немножко отдохнуть
от ваших парадоксов. И будьте любезны, не подходите ко мне на пляже.
- Перси, - сказал Горбовский, - поезжайте лучше в Детское. Я, правда,
не знаю, где это, но там детишки, наивный смех, простота нравов... "Дядя!
- закричат они. - Давай играть в мамонта!"
- Только берегите бороду, - добавил Марк, осклабясь. - Они на ней
повиснут.
Перси что-то буркнул себе под нос и умчался. Марк и Горбовский
перешли на тропинку и неторопливо двинулись вдоль шоссе.
- Стареет бородач, - сказал Марк. - Вот и мы ему уже надоели.
- Да ну что вы, Марк, - сказал Горбовский. Он вытащил из кармана
проигрыватель. - Ничего мы ему не надоели. Просто он устал. И потом он
разочарован. Шутка сказать - человек потратил на нас двадцать лет: уж так
ему хотелось узнать, как влияет на нас космос. А он почему-то не влияет...
Я хочу Африку. Где моя Африка? Почему у меня всегда все записи перепутаны?
Он брел по тропинке следом за Марком, с цветком в зубах, настраивая
проигрыватель и поминутно спотыкаясь. Потом он нашел Африку, и
желто-зеленая степь огласилась звуками тамтама. Марк поглядел через плечо.
- Выплюньте эту дрянь, - сказал он брезгливо.
- Почему же дрянь? Цветочек.
Тамтам гремел.
- Сделайте хотя бы потише, - сказал Марк.
Горбовский сделал потише.
- Еще тише, пожалуйста.
Горбовский сделал вид, что делает тише.
- Вот так? - спросил он.
- Не понимаю, почему я его до сих пор не испортил? - сказал Марк в
пространство.
Горбовский поспешно сделал совсем тихо и положил проигрыватель в
нагрудный карман.
Они шли мимо веселых разноцветных домиков, обсаженных сиренью, с
одинаковыми решетчатыми конусами энергоприемников на крышах. Через
тропинку, крадучись, прошла рыжая кошка. "Кис-кис-кис!" - обрадованно
позвал Горбовский. Кошка опрометью кинулась в густую траву и оттуда
поглядела дикими глазами. В знойном воздухе лениво гудели пчелы. Откуда-то
доносился густой рыкающий храп.
- Ну и деревня, - сказал Марк. - Столица. Спят до девяти...
- Ну зачем вы так, Марк, - возразил Горбовский. - Я, например,
нахожу, что здесь очень мило. Пчелки... Киска вон давеча пробежала... Что
вам еще нужно? Хотите, я громче сделаю?
- Не хочу, - сказал Марк. - Не люблю я таких ленивых поселков. В
ленивых поселках живут ленивые люди.
- Знаю я вас, знаю, - сказал Горбовский. - Вам бы все борьбу, чтобы
никто ни с кем не соглашался, чтобы сверкали идеи, и драку бы неплохо, но
это уже в идеале... Стойте, стойте! Тут что-то вроде крапивы. Красивая, и
очень больно...
Он присел перед пышным кустом с крупными чернополосыми листьями. Марк
сказал с досадой:
- Ну что вы тут расселись, Леонид Андреевич? Крапивы не видели?
- Никогда в жизни не видел. Но я читал. И знаете, Марк, давайте я
спишу вас с корабля... Вы как-то испортились, избаловались. Разучились
радоваться простой жизни.
- Я не знаю, что такое простая жизнь, - сказал Марк, - но все эти
цветочки-крапивки, все эти стежки-дорожки и разнообразные тропиночки -
это, по-моему, Леонид Андреевич, только разлагает. В мире еще достаточно
неустройства, рано еще перед всей этой буколикой ахать.
- Неустройства - да, есть, - согласился Горбовский. - Только они ведь
всегда были и всегда будут. Какая же это жизнь без неустройства? А в
общем-то все очень хорошо.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7