а) повсеместное отсутствие этих нехитрых бытовых приборов и б)
неожиданное наличие, на соседней улице, магазина радиодеталей. Решив, что в
эфире происходит нечто таинственно-значительное (а иначе зачем скрывать?),
Франц вооружился пособием по радиотехнике из университетской библиотеки и в
полтора дня собрал элементарный приемник. Эфир, однако, оказался пуст:
ничего, кроме атмосферных шумов, там не было.
Следующей попыткой проникнуть в тайны Страны Чудес явилось Великое
Путешествие За Горы. Франц и Таня арендовали на два дня автомобиль,
нагрузили его канистрами с бензином и поехали, не сворачивая, на запад.
Преодолевая непрерывный бунт на борту под лозунгом "Хочу пикник!" (в
познавательную ценность экспедиции женская часть экипажа не верила), Франц
довел машину до половины имевшихся запасов горючего, после чего
волей-неволей остановился. Дорога уходила за горизонт, и они вернулись в
Город, удовлетворившись долгожданным пикником, ночевкой на свежем воздухе и
составлением карты не особенно интересной придорожной местности.
В общем и целом, эти четырнадцать дней Франц и Таня были счастливы,
однако двухнедельная передышка оказалась не началом перемирия, а затишьем
перед боем. 30-го мая Таня получила уведомление о возобновлении следствия по
ее делу, а 31-го они оба нашли в почтовом ящике по уведомлению о передаче их
дел в Прокуратуру Второго Яруса. Срок передачи - завтра, 1-го июня.
23. Лифт
По настоянию Тани они выехали загодя - за час до назначенного времени;
выехали налегке, ибо брать с собой ничего не разрешалось. Еще вчера Таня
отнесла все свои картины оптом в галерею, а личные вещи и одежду - свою и
Франца - со слезами на глазах бросила перед самым уходом в мусорный бак.
Оставив двери своих комнат открытыми настежь, они в последний раз проделали
путь до Дворца Справедливости, поднялись на семнадцатый этаж, выждали десять
минут до назначенного времени и постучались в комнату 1723. "Войдите!" -
отозвался незнакомый мужской голос.
Комната, где Франца принимал Адвокат и Следователь, опять изменилась до
неузнаваемости. Во-первых, она стала гораздо меньше: примерно 5 метров на 5;
а во-вторых, была абсолютно пуста: ни мебели, ни книг на полу ... ни даже
человека, который мог бы сказать: "Войдите!" Таня робко взяла Франца за
руку. Вдруг раздалось характерное гудение: отсекая их от входной двери, с
обеих сторон дверного проема выдвигались металлические створки. Они были в
кабине Лифта! И прежде, чем они успели среагировать на происходившее, пол
закачался и с ускорением устремился вверх - быстрее, быстрее ... Франц
обнял Таню за талию, та обхватила его за шею - перегрузка росла, становясь
невыносимой. Еще быстрее, еще ... шатаясь на подгибавшихся ногах, Франц изо
всех сил поддерживал ставшее невероятно тяжелым танино тело. Затем
перегрузка резко поменяла знак - взлетев на мгновение в воздух, а потом
рухнув вниз, они с трудом сохранили равновесие. Лифт постепенно затормозил и
остановился, двери медленно растворились. Им в лица ударила волна горячего
воздуха.
А в дверном проеме, широко расставив ноги и держа руку на кобуре
пистолета, стоял здоровенный белобрысый детина в странном черном мундире. Он
широко улыбался, ощерив длинные желтые зубы.
- Здравствуйте. - неуверенно произнесла Таня.
Улыбка на лице детины расширилась до предела, неуловимо превратившись в
оскал.
- Руки за голову! - коротко скомандовал он.

* ВТОРОЙ ЯРУС *
1. Камера 21/17/2
Иногда Францу казалось, что самое ужасное здесь - это жара. К обеду
столбик термометра, висевший на стене в столовой, забирался, как правило,
выше тридцатиградусной отметки, да и к ужину ниже двадцати восьми не
опускался никогда. К ночи температура спадала еще градуса на два-три, однако
хуже всего бывало именно ночью: вонючие испарения от параши и немытых тел
делали воздух настолько спертым, что некоторые попросту задыхались. Кашель и
хрип будил всю камеру, староста звал охранника - тот, лениво сквернословя,
некоторое время наблюдал за задыхавшимся. Согласно существующим правилам
доктора звали, когда у задыхавшегося белел кончик носа; и если охранник
решал, что нос розовый, то никто в камере не спал еще два-три часа - пока
приступ не кончался сам по себе. Единственным средством против "душиловки"
был укол морфия, который и производился заспанным дежурным врачом после
окончательного - профессионального - освидетельствования кончика носа.
Франц пока не задыхался, здоровья еще хватало ... однако надолго ли?
При той пище, которой их кормили, и при тех условиях работы - ответ был
очевиден. В конце концов душиловкой время от времени страдали все работавшие
- то есть, все, кроме урок. Да и питались урки намного лучше, чем остальные
заключенные.
- Заключенный 21/21/17/2!
- Я!
- Заключенный 22/21/17/2!
- Я!
- Заключенный 23/21/17/2!
- Я!
- Все на месте, господин Наставник. Разрешите распустить камеру для
приготовления ко сну?
А еще здесь было грязно. Грязь проникала всюду - не мусор и не пыль, а
какая-то липкая бесцветная гадость, покрывавшая пол, стены, дверные ручки;
все предметы в столовой: столы, стулья, тарелки и ложки; тумбочки, табуретки
и кровати камерах и, в первую очередь, самих заключенных. Грязная кожа
зудела нестерпимо, особенно по ночам, однако в душ их водили раз в неделю, и
поделать тут было ничего нельзя. Откуда бралась эта грязь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93