а
последних, угрожая оружием, отвел к карцеру, приказал им лечь на пол и
перерезал им глотки. Потом он быстро перенес тела в карцер и уложил на
кровати - вся операция не должна была занять более десяти секунд.
- А вы даже не проснулись? - язвительно поинтересовался Скептик, -
Крепкий сон - признак чистой совести.
- Проснулся, господин Следователь, но не сразу, и, поскольку трупы
были укрыты с головой простынями, ничего не заметил.
- Вы поразительно ненаблюдательны, мой друг.
Франц промолчал, не желая тратить немногие оставшиеся у него силы на
бесплодные препирательства.
- Я уснул опять; а 24-ый, вернувшись в камеру, обнаружил, что
некоторые заключенные не убиты, а только ранены, и дострелял их.
Злыдень и Скептик, перебиравшие бумаги на своих столах, подняли головы.
Добряк резко спросил:
- Откуда вы знаете?
- Что знаю?
- Что некоторые из заключенных не были убиты наповал?
- Догадался по пороховым отметинам на их телах - их приканчивали
одиночными выстрелами в упор, да и винтовка, когда я ее нашел, была
переключена с автоматического боя на одиночный.
Злыдень и Скептик опять опустили головы и зашуршали бумагами. Франц
продолжал:
- После этого 24-ый вернулся в карцер, приоткрыл дверь и разбудил меня
каким-то звуком, а сам отправился в апартаменты Наставника (он понимал, что,
рано или поздно, я обязательно туда приду). Он спрятался в спальне,
намереваясь задушить меня, оттащить труп в изолятор, а потом представить
дело так, будто я сам напал на него, но не рассчитал своих сил. Именно для
этого он расстрелял все патроны и оставил нож в камере: иначе бы получалось,
что я явился в изолятор вооруженным до зубов, и ему б никто не поверил, что
он сумел меня одолеть.
- И он не испугался оставить нож? - недоверчиво спросил Добряк. -
Ведь вы могли прихватить его с собой, и тогда бы он не имел ни одного шанса.
- Добряк посмотрел на остальных двух следователей, и те согласно закивали
головами.
- 24-ый демонстративно оставил на рукоятке ножа отпечатки своих
пальцев - он понимал, что, увидев их, я ножа не коснусь. Он, видимо,
собирался стереть отпечатки уже после того, как убьет меня; он даже мог
принести нож в изолятор, коснуться рукоятки моей ладонью и унести обратно -
что подтверждало бы его версию событий. Видимо, 24-ый был уверен, что
справится со мной голыми руками ... и, кстати, справился бы, если б мне под
руку не подвернулся тот камень.
Скептик поднял голову.
- Я должен предупредить вас, мой друг, - с лицемерной заботливостью
сказал он, - что следов крови 24-го на камне не обнаружено - только мозги
и кровь вашего Наставника. Ну и, конечно, отпечатки ваших пальцев.
- Уж не хотите ли вы сказать, что я убил Наставника этим камнем,
господин Следователь?
- Конечно же, нет, подследственный. - снисходительно улыбнулся
Скептик, - Я отлично знаю, что он был застрелен.
- Так в чем же тогда дело? - на этот раз Франц решил настаивать на
своем, - Я ведь объяснил, каким образом кровь Наставника оказалась на
камне.
- Я лишь хочу обратить ваше внимание, подследственный, - сказал
Скептик с напускным сожалением, - что даже самые незначительные детали
вашего рассказа не подтверждаются вещественными доказательствами.
Отвечать на это Франц не стал.
Силуэты следователей, будто вырезанные из черной бумаги, застыли перед
ним.
Наконец, Добряк шевельнулся и спросил:
- В своем рассказе, подследственный, вы сконцентрировались на описании
действий 24-го ...
- Гипотетических действий 24-го. - поправил Скептик.
- Хорошо, гипотетических. - Добряк откашлялся, - Однако, почти не
уделили внимания его мотивам. Иными словами - зачем 24-ый все
это сделал?
Франц опустил голову - он давно ждал этого вопроса, однако
удовлетворительного ответа не имел.
- Когда 24-ый на меня напал, он был стопроцентно безумен ...
- А до этого? - перебил Скептик, - Показался ли он вам
безумным накануне событий, когда только появился в камере?
- В камере я его видел около трех минут, - парировал Франц, - за это
время диагностировать шизофрению не смог бы даже опытный психиатр.
- Однако ж в кабинете вашего бывшего Наставника вы диагностировали ее
и за более короткое время. - ехидно прокомментировал Скептик.
- 24-ый в это время меня душил - это помогает. - в тон ему ответил
Франц.
Скептик презрительно хмыкнул, но ничего не сказал.
- Думаю, что 24-ый убил охранников, Наставника и остальных заключенных
в припадке безумия, вызванном шоком от перехода с Первого Яруса на Второй и
нападением на него урок. А потом решил свалить вину на меня. Если бы он меня
задушил, то его версия выглядела бы единственно возможной. Она даже сейчас
выглядит возможной, - Франц сделал паузу, - но, все же, не единственной.
- Он помолчал секунду, а потом повторил, делая ударение на каждом слоге, -
Не е-дин-ствен-ной.
- Я принял бы этот аргумент, подследственный, - печально сказал
Добряк, - если б версия ваша не базировалась на столь невероятном поведении
24-го. Это превращение из запуганной жертвы в маньяка-убийцу ... А зачем он
засунул труп первого охранника в стенной шкаф? Или, посудите сами, разве
может убийца-шизофреник действовать с таким тонким расчетом, какой 24-ый
проявил, как вы утверждаете, в вопросе ножа.
- Шизофреник - это не обязательно идиот, господин Следователь. -
возразил Франц, но Добряк лишь сокрушенно покачал головой.
- А доказательства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93