- Ты похож на истеричного мальчика, - Вика презрительно сощурилась, ушибленного чужой, солдатской правдой.
Не дав мне ответить, она с легкостью подхватила чемодан и исчезла в дверях госпиталя.
4. Второе пришествие
В тот день - пятницу - я успел переделать кучу дел: купил продукты, дважды запускал стиральную машину, съездил в Управление налогов и зашел в университет, чтобы разобрать накопившуюся почту. После расставания с Викой настроение у меня исправилось: из редакции "Math. Review" прислали хвалебные рецензии на мою статью, плюс пришло письмо от соавтора-датчанина, существенно продвинувшего нашу с ним задачу.
Моя жизнь вернулась в привычную колею: каждый день я ездил на работу. Никто не отвлекал меня (студенты были на каникулах, большая часть сотрудников - в отпуске), и я с удовольствием разбирался в выкладках датчанина. Иногда заходил мой приятель и коллега Димка; но и с ним мы в основном разговаривали о науке - спорили, обзывая друг друга идиотами и покрывая доску формулами, потом пили чай и опять спорили.
В такого рода развлечениях прошло четыре дня, с субботы по вторник. О Вике я вспоминал довольно часто, и что ставило меня в тупик больше всего это как ей удалось поладить со своим бойфрендом. Сколько дней они были знакомы в Москве?... Как исхитрились не поссориться?... Подругу, менее подходящую ирландцу, чем это дикое, сумасбродное создание, я вообразить не мог. Да и не только ирландцу - Вика казалась мне явлением чисто русским, в чем-то сродни персонажам Достоевского. Так сказать, комический вариант Настасьи Филипповны... (А я, соответственно, являлся комическим вариантом князя Мышкина... одним словом, идиотом. Только идиот мог позволить так собой вертеть!...)
Во вторник вечером я вернулся домой около семи, приготовил ужин, раскупорил бутылку вина и поел, слушая новости CNN. Когда я пил чай, в форточку запрыгнула Баффи (бедная киска часто пряталась у нас от своего малолетнего хозяина). Поев, я унес Баффи в спальню и посадил на кровать, а сам прилег рядом, чтобы под ее мурлыканье проверить выведенную днем формулу. Кошка повозилась и уснула, привалившись ко мне теплым меховым боком.
К десяти я утомился. Посмотреть разве, что по телеку?...
Тут раздался звонок в дверь. Вытаращив и без того круглые глаза, Баффи вскочила, распушила хвост и стремительно побежала вниз. Кто мог заявиться в такую позднь?... Обуреваемый дурными предчувствиями, я отпер дверь. Баффи шмыгнула наружу и исчезла в темноте.
На пороге стояла Вика. На заднем плане виднелось такси.
Вид у девицы был дикий: на щеках разводы туши, вокруг рта размазана губная помада. Одежда в беспорядке: воротник кофточки разорван, одна из пуговиц на юбке вырвана с мясом. Уголки викиного рта были опущены, как у обиженного ребенка; в огромных черных глазах, как в переполненных по весне омутах, стояли слезы.
- Сережа, миленький... - она всхлипнула, - мне не к кому, кроме тебя, пойти!
Прости меня, пожалуйста-а-а... - самообладание отказало ей, по щекам заструлись слезы. Большой рот стал бесформенным.
- Вика, ты что? - испугался я. - Давай, я тебя чаем напою... или лучше ирландским кофе.
Она прижалась ко мне и уткнулась лицом в грудь. Отрицательные эмоции, оставшиеся у меня от предыдущей встречи, а равно способности к рациональному мышлению, мгновенно растворились в ее слезах...
Пока я доставал из багажника ее чемодан, Вика расплатилась с таксистом (очевидно, у нее появились деньги). Я отвел ее в спальню и оставил переодеваться, а сам пошел готовить ирландский кофе (кофе, молоко, виски, сахар, взбитые сливки).
Вика спустилась через полчаса, одетая в халат и тапочки. Косметика с ее лица исчезла, что придало ей уютный, домашний вид; белые носочки на крошечных ступнях сделали похожей на школьницу.
Поначалу она была неразговорчива и отвечала на мои распросы односложно. Я, впрочем, не настаивал: захочет - расскажет о произошедшем сама. Но она не захотела... допив ирландский кофе, мы прихватили виски и вино, оставшееся от моего ужина, и перебрались в гостиную. Мебели там не было, зато имелся мягкий ковер и две свечи в псевдо-старинных подсвечниках Вика зажгла их и погасила свет. Пока я задергивал шторы, она принесла из кухни еще с десяток свечей и расставила в блюдцах по всей комнате. Гостиная озарилась дрожащими огоньками, по потолку и углам забегали тени.
- Расскажи о себе, - попросила девушка, садясь на ковер спиной к стене.
- Мне особо нечего рассказывать, - отвечал я, опускаясь рядом. - Мне тридцать три года. Работаю в местном университете, на факультете математики.
Жена - программистка. Из России уехали восемь лет назад: четыре года в Австралии, два - в Англии, два - в Ирландии. Сыну девять лет. Вот, собственно, и все...
- А почему с места на место переезжали?
- Долгая история... и не очень интересная притом.
Некоторое время мы молчали.
- Лучше ты про себя расскажи... - предложил я.
И Вика начала рассказывать.
Она была единственным ребенком офицера-ракетчика и учительницы литературы.
Сколько она себя помнила, их семья скиталась по разным дальневосточным гарнизонам, не задерживаясь нигде дольше двух лет (отца отчего-то постоянно переводили с места на место). Из-за постоянных переездов подруг у нее не заводилось, да и с матерью она была не особенно близка, так что большую часть времени Вика проводила с отцом. Тот очень любил рыбалку и всегда брал дочку с собой (ходили они вдвоем, отцовских друзей Вика не помнила). А когда ей исполнилось десять, отец утонул. Случилось это на каком-то озере, весной:
лед подтаял, и отец провалился в воду. Он несколько раз пытался выбраться, однако лед ломался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14