Юля тихо засмеялась, и Евгений снова почувствовал пронизывающие прикосновения пальцев...
Потом она оттолкнула его и с видом расшалившейся девочки — таким трогательно странным после ритуальной серьезности! — сдернула с него рубашку. Такой она стала ему понятней, но все равно Евгений прикасался к ней почти благоговейно. И хотя Юля мгновенно откликалась на его желания, в ней не было ни тени покорности. Для того, что Евгений испытывал с ней, он просто не находил сравнений...
...Они не вспоминали о мрачных предсказаниях, опасениях и предрассудках — вспыхнувший перстень прогнал призраки, а наслаждение заставило их исчезнуть. Но надолго ли? Этого они не знали...
* * *
Утром Юля проснулась раньше Евгения, бесшумно поднялась, прошлась по комнате... Она была счастлива, тем счастьем, которое несовместимо со страхом и временем, и от которого по-прежнему светился ее перстень.
— Как странно! — беззвучно сказала она.
...Косой луч солнца пробился сквозь занавеску и, отразившись от зеркала, осветил фотографию на маленьком столике у стены. Юля испуганно замерла: Тонечка, в каком-то незнакомом ярко-синем платье, стояла на фоне зеленой травы и смотрела вверх...
Что это значит? Откуда это фото? Почему она не заметила его раньше?!
Юля осторожно подошла к столику, взяла снимок в руки, поднесла к свету... и мысленно обозвала себя идиоткой: на фотографии была изображена совсем незнакомая молодая женщина, даже не особенно похожая на Тонечку! Что за мистика? Может, освещение дало такой странный эффект?
— Жень, — позвала она, — Жень, кто это?
Евгений мгновенно проснулся, увидел фотографию у Юли в руках и тоже мысленно обозвал себя идиотом — правда, по другому поводу...
— Одна знакомая, — неохотно ответил он. — Старая...
— В таком случае она неплохо сохранилась! — улыбнулась Юля. — А как ее зовут?
— Сара... Сара Даррин, один из наших психологов.
— Очаровательная женщина, — проницательно заметила Юля, — но с одним большим недостатком: ни за что не соглашалась жить в Сент-Меллоне... Так?
— Она и не могла на это согласиться, — откликнулся Евгений. — Она умная, талантливая, ее ценят в институте... Ради чего ей было уезжать?
— Ради тебя! Или нет?
«Ты ради меня никогда не согласишься оставить друзей, — мысленно произнес Евгений, — так с какой стати ждать этого от кого бы то ни было?!»
Юля смутилась всплеску его эманации, но промолчала. Чем хороши молчаливые признания — на них не надо отвечать! Вместо этого она сказала, снова взяв в руки фотографию:
— Знаешь, эта твоя Сара... Она напомнила мне... Одного очень хорошего человека...
И повинуясь неожиданному порыву, она рассказала Евгению о Тонечке — об их странной дружбе, о «Тени вампира», о непонятной ссоре и самоубийстве...
— А недавно ее перстень передали в общину, — сказала наконец Юля. — И теперь Сэм ходит, как в воду опущенный, не знаем, как ему и помочь... Погоди, а ты что, ничего не знаешь?! — вдруг удивилась она, «прислушавшись» к растерянно-недоумевающей эманации Евгения. — Ведь на бандероли стоял штамп СБ! Я думала...
— Стоп, стоп! — Евгений поднял руку, рывком сев в постели. — Еще раз, пожалуйста! Ты говоришь... Когда вам вернули перстень? Кто?!
— Ну, неделю, может, две назад... Была бандероль из СБ, для Сэма, в ней перстень Тонечки и еще что-то, я не знаю...
Евгений помотал головой, пытаясь хоть как-то успокоить хоровод мыслей.
— Знаешь, Юль... — тихо начал он, — ты можешь подождать немного... Мне надо подумать несколько минут... и еще: если я задам пару вопросов, пожалуйста, не считай их «попыткой сделать из тебя осведомителя»! Дело в том, что... — он не договорил и, не дождавшись ответа от встревоженной Юли, погрузился в размышления...
Выходит, Ананич обманул его — как минимум с перстнем! Ведь он сказал, что брал перстень у Сэма — в то время как он принадлежал совсем другому человеку... Вроде бы мелочь — но маленькая ложь все равно остается ложью!
Евгений почувствовал неуютную тревогу. Теперь он не успокоится, пока не узнает, зачем Ананич заведомо врал в глаза, когда мог говорить прямо — ведь истинная принадлежность перстня ничего не меняла в их разговоре. Правда, теперь Евгений сразу вспомнил и другие несуразности в поведении своего предшественника: невиданную прежде вежливость, острую заинтересованность в визите в «Лотос» — не поленился прилететь самолично! — и при этом слишком быстрое согласие на «почтовый» вариант, когда Евгений в визите отказал... Ананич был готов отдать перстень Евгению — и вместе с тем, судя по данным агентов, сам принес бандероль в поселок и даже пытался дождаться Сэма (вопреки запрету Евгения, но опять-таки совсем не настойчиво...)
Стоп! А ведь в бандероли было и еще что-то, о чем Никлас даже не упоминал в разговоре! И еще: когда он доставал перстень, то долго шарил в дипломате, хотя проще было открыть его, света было достаточно... Не хотел, чтобы Евгений увидел... что?
...Скорее всего, это тоже должно быть связано с Тонечкой... Теперь, после рассказа Юли, Евгений остро пожалел, что в свое время упустил из виду эту интересную эсперку. Правда, она ушла из общины очень давно, больше трех лет назад, и он всегда думал, что она просто не прижилась в «Лотосе». Однако теперь ясно, что все это время она продолжала поддерживать связь с общиной...
Не может ли это как-то касаться ее смерти? Ведь самоубийство наверняка расследовали с участием СБ... и если материалы попали к Ананичу... Неужели там было что-то такое, ради чего этот лентяй бросил все и помчался в горы, которые всегда люто ненавидел?! И вел себя так странно и непоследовательно?..
...Или последовательно? Чего он хотел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87