Запеченная баранья нога выглядела красновато-коричневой. Гусь - оранжево-желтым. Белые грибы были маленькие, замаринованные вместе с ножками.
- Поехали! - напомнила хозяйка дома.
- А куда? - спросил глуповатый дальний родственник.
- К Рудику. В Склифосовского, - терпеливо объяснила хозяйка.
- В Склифосовского, но не к Рудику, - поправил дальний родственник. К Рудику вас никто не пустит.
- Не пустят, - компетентно подтвердил Эдик, как будто побывал в больнице и знает внутренние распорядки.
- Ну, в приемной посидим, - сказала некрасивая подруга.
- Можно, конечно, и на улице постоять. Но какая Рудику от этого польза? - спросил дальний родственник. - Какая ему разница, где мы будем стоять: там или тут?
- Но должны же мы проявить... - Алик запнулся, подыскивая нужное слово, - солидарность...
- Ты можешь из солидарности выйти на улицу и броситься под машину, сказала красивая подруга. - Но Рудику от этого легче не будет.
- Что ты предлагаешь? - спросила хозяйка.
- Врача. Ему нужна не ваша солидарность, а хороший специалист.
- У нас есть лучший специалист! - закричала жена легкомысленного Шурки. - Он профессор, академик, членкорреспондент. Член восемнадцати королевских обществ.
- А разве на земле есть восемнадцать королевств? - спросил малознакомый гость.
Он снова спросил в никуда, и ему снова не ответили.
Шурка Петров кинулся к телефону и стал звонить лучшему специалисту. Все с надеждой смотрели на его лицо. Шурка был похож на добродушного сатану.
- Занято, - сказал Шурка. - Поздравляют, наверное. Со всего мира звонят.
- А между прочим, неудобно, - сказала вдруг Шуркина жена. - Звонить старому человеку среди ночи и отсылать его на другой конец Москвы. Не так уж мы его хорошо знаем, и не такие уж у нас отношения.
- Но если от этого зависит жизнь человека, - возразил хозяин, как бы оказывая на Шурку давление.
- Между прочим, в Склифосовского свои специалисты, - сказала Шуркина жена, - и, посылая своего, мы как бы оказываем недоверие им. Это даже неэтично.
- Но если внутренние специалисты будут знать, что Рудик не с улицы, они совершенно иначе к нему будут относиться, - сказала некрасивая подруга. - Это человеческая психология.
- Так все с улицы. Отделение дорожных травм, - компетентно заявил Эдик.
- У врачей своя психология, - заметил дальний родственник. - Они во всех случаях сделают все, что от них зависит.
- Но что же делать? - в отчаянье спросила хозяйка.
- Мы ведь не можем ничего не делать!
- Надо позвонить в Склифосовского, навести справки.
- Звони! - приказали Шурке, поскольку он сидел возле телефона.
- А куда звонить?
- Узнай по ноль девять.
- Что - по ноль девять?
- Ну, спроси сначала институт Склифосовского. Потом спроси отделение травматологии, - руководил Эдик. - А потом позвони туда и узнай конкретно про Рудика.
Шурка стал звонить ноль девять.
- Занято, - сказал он. - Поздравляют, наверное.
- В справочном не поздравляют.
- Почему? Что там, не люди?
По телевизору объявили Аркадия Райкина.
Все отвернулись от Шурки и стали смотреть на экран.
- Иди в другую комнату, - попросила его жена. - Ты нам мешаешь и отвлекаешься сам.
Шурка взял аппарат и, волоча за собой шнур, поплелся в другую комнату.
- Давайте ешьте! - распорядилась хозяйка. - Баранину можно есть, только пока она горячая. А то потом жир стекленеет.
Все подвезли свои стулья к столу и во мгновение растащили баранью ногу по тарелкам.
Какое-то время было тихо.
- Как ты делаешь ногу? - спросила Шуркина жена.
- Я ее вымачиваю в лимоне.
- А я в уксусе.
- Уксус это не то. Уксус - химия.
- Я понимаю диких зверей, - сказал Эдик, обгладывая кость. - Я иногда жалею, что у меня язык не такой, как у волка.
- А какой язык у волка?
- Вроде напильника. Вы когда-нибудь видели, как он полирует кости?
Все отвлеклись от тарелок и попробовали представить себе то, о чем говорил Эдик.
- А у Рудика есть семья? - спросила некрасивая подруга.
- Жена.
- Бедная...
- Бедный Рудик.
- Ему уже все равно.
- Давайте выпьем.
Все выпили и потянулись к грибам, и семь вилок встретились на одной ограниченной территории.
Красивый певец в телевизионном экране пел песню о неудачной любви. Певец ассоциировался с героем песни, и всем казалось, что он поет про себя.
- Давайте потанцуем! - вздохнула некрасивая подруга.
Все встали из-за стола и перешли в другую комнату, где на кушетке сидел с телефоном голодный и трезвый Шурка.
Включили магнитофон.
- Я ничего не слышу, - пожаловался Шурка.
- Иди в коридор.
Шурка встал и, волоча за собой шнур, отправился в коридор.
Танец "Донна Анна" был индивидуально-коллективный. В центре круга плясал один человек. Солист. А остальные, взявшись за руки, двигались медленно, потряхивая ногами и плечами, как гуцулы. Потом солист целовал одного из "гуцулов", и они менялись местами.
В кругу с удовольствием плясала некрасивая подруга, и все вдруг увидели, что полнота - это очаровательный недостаток, переходящий в достоинство.
Некрасивая подруга остановилась против малознакомого гостя и поцеловала его, возможно, за то, что он был малознаком и никого не успел разочаровать.
Малознакомый гость выскочил в круг. Он оказался почему-то без ботинок, в одних носках. Стал топтаться на одном месте, будто мял виноград. Потом перестал перебирать ногами, застыл, распахнул руки, закинув голову, но все равно было видно, что он танцует.
Хозяйка дома огляделась по сторонам и осторожно, не нарушая танца, вышла из круга. Пошла по квартире искать мужа, заглядывая по углам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211