Разумеется, в проеме двери тотчас же
возник ребенок Гата с заговорщицки состроенной рожицей. Егор показал ему
язык и уже через мгновение они сидели в уголке тахты чуть ли не в обнимку.
- Ловко ты нас провел, а? - пихнул его в бок Егор. - Только зачем
было потолок пачкать?
- Говорю тебе, это Курвис приходил!
Курвис, со слов Гаты, получался без лица и с разным ростом (?). После
этого разговор о мистических следах в прихожей скатился на различия между
хорошими людьми и плохими. Гата все не мог взять в толк: как жирный
бородатый Скруци мог быть одновременно хорошим папиным другом и не
выполнять своих обещаний, а также беспросветно дуть вонючее пиво.
Тут грозно забарабанили по окну. "И-ой!" - воскликнул мальчик. - Тсс,
- дыхнул он в Егора, приложив палец к губам, - тихо! - потом на цыпочках
прошелся запереть дверь в комнату, выключил искусственный свет, все так же
на цыпочках приблизился к окну и неслышно отдернул шторину. Упали потоки
света. За окном двигалась расплющенная стеклом рожа, старавшаяся заглянуть
внутрь комнаты.
- Гата! - сердито шепнул Егор.
Малыш плеснул в ладоши, одной рукой схватился за рот, а другой за
животик, плечи задрожали. Он зашелся кругом и чуть не упал, он насмехался.
- Ну-ка прекрати! Мигом включай свет! Или мне?
- Не, - еле выдохнул тот, задыхаясь безудержным смехом. - Гляньте, -
и затрясся сильнее, тыча пальцем в сторону изогнутого стеклом носа.
Под Егором скрипнула половица, а вдалеке, даже, пожалуй, где-то в
лесу глухо залаяли собаки. Человек, пытавшийся заглянуть внутрь комнаты,
вздрогнул, убрал руки с висков и выпрямился.
- Сосед! - крикнул он неожиданно плаксивым женским голосом. - Ты
дома? Приходи на сходку к Найле вечером, а? Слышишь? - и сразу пошел вон
из поля зрения, куда-то за угол.
- Все испортил! - топнув ножкой, воскликнул дикий малыш.
- Как тебе не стыдно! Ай-я-яй. Уши отодрать мало.
- Сам ты... - отчетливо обрезал малыш и молнией исчез из комнаты.
И тишина. Беспристрастно гудит трансформатор. Пусть. Все равно тишина
- тишина, от которой никуда не спрятаться. Когда рядом был лесник, не было
так одиноко. Надо чтобы кто-то всегда стоял рядом. А лучше - шел. И тянул
тебя за собой.
"Душно. Почему так душно? Наверное мир такой - душный. Противный мир.
Чужой.
Я ненавижу этот мир!
Господи!"
Из-за гардины на пол шуршали потоки сладкого солнца - с улицы, где
лес и люди, - а значит непонимание, - и драки, и эволюции, и революции, и
жизнь. Та ли это жизнь, настоящая?
"Господи! Смилостивься!
Одиночество."
Егор прислонился лбом к теплому дереву стены. И вдруг на него опять
нахлынуло ЭТО...
... Магистр бесшумно сел на траву, чтобы барашки волн доставали до
его ног, и взглядом показал мне усесться рядом. Я уселся и мы долго
молчали. Он хотел что-то сказать, а я многого чего хотел спросить у него.
Но мы молчали. Взвешенный, пропитанный пряностями воздух звенел всеми,
даже бесконечно высокими обертонами. Наконец Магистр пошевелился. "Все мы,
- тихо сказал он. - пленники, живущие в составе НАСТОЯЩЕГО, несущемся с
дикой скоростью по рельсам Истории. Его пассажиры могут смотреть в окошко,
иногда замечая: "Как быстро убегают холмы!", а иногда восклицая: "О!
Полыхающий пурпуром в отсветах горящего солнца пролесок - я его никогда
раньше не видел, разве что это было до моего появления." И мы все живем в
этом поезде, не смея выйти наружу пощупать истинную природу проносящихся
вдали вещей, мы боимся того, ИНОГО мира, с ужасом взирая на повелителей
скорости - фениксов, с легкостью парящих в выси над нами, одним мановением
крыла обгоняющие задыхающийся наш паровозик. Они хохочут, глядя на жалких
узников; - и многие из нас, не выдержав манящей мечты, прыгают... но, не
умея летать, падают с откоса и отстают. Навсегда..."
И опять мрачная тишина. Ну хоть бы лесник пришел что ли. И это жуткое
царапанье в печной трубе. Э-эй! Кто там лезет по дымоходу? Не шути! Ну,
черт возьми!
Егор стал наклоняться для того, чтобы заглянуть в темное отверстие
топливника камина. Брюки зашуршали и он вздрогнул от этого внезапного
шороха, его словно окунуло одновременно и в жар и в лед. Он почти упал на
колени и заглянул в чернильное отверстие, пугающая темнота которого
настораживала. Бу-бу-бу, - бубнило в колодце трубы. Наверное бурчал
домовой, а может быть переговаривались за стенкой. Егор приблизил голову к
камину. Еще ближе. Его объял подсознательный страх того, что могут
схватить за волосы, или откусить голову, или проткнуть глаза. Это надо
пересилить. Ведь там же никого нет, - что за худобу должен иметь человек,
чтобы пролезть через трубу. Но эти звуки. Невероятно! Ну кто там - иди
сюда, по-мужски поговорим. Стоп!! Крыса... или голем - прыгнет сверху и
вцепится в нос, - и ведь точно в штаны наделаю. Темнота какая!
Вдруг Егор испугался всамделишно - на него смотрел горящий немигающий
глаз. Сердце бешено заколотилось в груди. Глаз стал расширяться. Свет
включить!!! Свет!
- Как-то не верится, Нитус, что это сделал он, - послышалось из-за
двери и сразу потянули за ручку. - Гха, здесь тоже нико... - тут Землис,
голос которого и был слышен, совершенно, кажется, того не ожидая, увидел
сидящего на корточках Егора. Егор встал, отряхнул брюки, виновато включил
свет. Как-то болезненно вдруг стало ойкать в области живота. Из-за спины
Землиса выступил Нитус.
"...Железным кулаком перебить всю сволочугу!.."
- Я...
- О, простите, что я на вас подумал, - как можно извинительнее сказал
лесник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23