Скульпторша заботилась о художественных эффектах. Она требовала
сдвигов на неуловимые доли миллиметра. Валька и Димка покорно перемещали
свой ихтиологический гибрид.
Когда Гронская, поправляя рыбий хвост, встала на цыпочки возле Вальки
и задела его грудью, он понял страшную вещь. Эта немолодая женщина ему
нравилась, и нравилась именно тем, что в любой другой могло бы и
оттолкнуть, - своей уверенной силой.
Мысленно Валька засуетился, ища возможность как-то с ней встретиться
за пределами столовки. Кроме всего прочего, знакомство могло оказаться
очень даже полезным. Она принадлежала к тому кругу людей искусства, в
который заводскому оформителю-самоучке хода не было. И следовало сейчас
сказать ей что-нибудь такое, чтобы она сразу поняла - он тоже не лыком
шит, на выставках бывает, и этим вот, которых выдернули из цеха на
полчасика - интерьер приколачивать, не чета...
- Учись, Валентин, - вдруг бодро адресовался к нему Денис
Григорьевич. - Вот как мастера работают. Семь раз примерь - один раз
отрежь. Не то, что некоторые - тяп-ляп, как на бумагу шлепнулось, так и
ладно будет, и твердый знак с мягким путают.
Парторг подал Вальку Гронской, как на блюдечке, это он умел.
- Ну, что же вы человека конфузите, - разумеется, вступилась она. - Я
тоже их путаю и ничего, жива.
- Вам можно. Вы их аршинными буквами на транспаранте не пишете, над
вами весь завод потешаться не будет.
- Вы художник-оформитель? - обратилась скульпторша к Вальке.
- Он самый...
- Учитесь где-нибудь?
- Два раза на вступительных в академию провалился! - сердито
отрапортовал Валька. - И больше туда не собираюсь!
- А напрасно, - гнул свою линию Денис Григорьевич. - В тебе
определенно что-то есть.
- В его работах, вы хотите сказать? - поправила Гронская.
- Валентин, ты бы сбегал, принес, показал! - мгновенно среагировал
хитрый парторг. - Пусть тебе умный человек скажет. А то корпишь-корпишь,
как рак-отшельник, а потом в академию проваливаешься.
- Это будет очень интересно, - нейтральным тоном заметила
скульпторша, - но давайте сперва добьем композицию. А то у меня в четыре
комиссия, и это заседание я не могу пропустить.
Валька почувствовал себя, как отодвинутая мебель.
Он выключился из общего разговора и был очень доволен, когда рыбину
стали приколачивать к стенке, а его отпустили.
Размышляя о том, что нечего неудачникам соваться к заслуженным и
народным, Валька побрел к выходу. Гронская чуть раньше опять отправилась в
дальний угол зала, чтобы бросить окончательный взгляд на композицию, и
оказалась возле кассы одновременно с Валькой.
- Предлагаю такой вариант, - негромко сказала она. - Моя мастерская
возле озера. До конца недели я буду там безвылазно, работы накопилось.
Привозите свои вещи. Может быть, я смогу вам чем-то помочь.
- А это где? - ошарашенно спросил Валька.
Скульпторша дала адрес. Валька шепотом повторил его.
Весь этот разговор произошел очень быстро и для посторонних
незаметно. Они могли понять это так, что Гронская вглядывается в свою
бронзу и небрежно спрашивает у Вальки, как впечатление.
А потом она, не прощаясь, направилась обратно к нише.
Валька же двинулся к выходу и налетел на Маринку с кассиршей
Крутиковой.
- Ну, ты даешь! - шепотом восхитилась Маринка. - Тут все перед ней на
пузе ползают, а она его на дачу зовет!
- Тоже нашла сокровище... - брюзгливо заметила Крутикова. - Гений
непризнанный, художник от слова "худо".
Удаляясь быстрым шагом от развеселившихся женщин, Валька услышал за
спиной и вовсе пренебрежительное:
- Ни кожи, ни рожи!..
Конечно, странно было, что - сама Гронская, и вдруг - оформитель
Валька, который действительно "ни кожи, ни рожи". Валька понимал, что с
ее-то внешностью и в шестьдесят можно замуж выскочить. И наверняка вокруг
нее вертелись стаями непризнанные гении, наверняка они ей до полусмерти
надоели.
Так в чем же дело?
Этот вопрос не давал Вальке покоя до субботы.

Дома к его сборам отнеслись с добродушной иронией. В субботу с утра
Татьяна повытаскивала из антресолей все его ранние работы, запакованные в
коробки из-под конфет. Он перебрал их и вздохнул - стыд и срам, старшая
группа детсада... Вот разве что любимые геометрические композиции с шарами
и призмами, да и то - какой в них внутренний смысл? А новых было две, и
обе - позавчерашние.
Все это время Валька мурлыкал про себя ту утреннюю песню. Под
впечатлением он вытащил из-за стекла охапку художественных альбомов, над
которыми теща дрожала, потому что - живые деньги, и выяснил, как на самом
деле выглядит гондола. Естественно, попробовал нарисовать ночной пейзаж с
водой и гондолой, но вранье получилось страшное, а главное - ничего общего
с песней. Тогда он нарисовал женщину в длинном платье за маленьким
пианино, возле вазы с букетом. Тут уж песня хоть чуточку, да зазвучала.
А когда он обошелся без пианино, когда он просто поставил эту женщину
у окна, возле стола с вазой, и положил ее руку на подоконник возле
скомканных перчаток, а тонкая прядь выбилась из узла на шею и грудь, а
вдали как-то сами собой возникли невысокие плоские холмы и река... причем
ничего в этих холмах и реке не было итальянского...
Собираясь к Гронской, Валька обнаружил, что у нарисованной женщины
одна рука короче другой, и вообще все сделано ужасно. Но поздно было
малевать что-то новое.
1 2 3 4 5 6 7 8