Тот выплеснул всю свою
воду ему в лицо. Конвей принялся отплевываться и размахивать руками, и тут
увидел _э_т_о_, грубый диссонанс в гармонии грез наяву. В углу полутемного
зала штабелем лежали ракеты без боеголовок. На полу их удерживали
специальные зажимы, а сверху была наброшена сеть - на случай, если зажимы
лопнут при взрыве. Конвей извернулся, отыскал край сети и раскинул ее в
воздухе подобием гамака.
- На лету как следует не поговоришь, - пробормотал он. - Иди сюда.
Быть может, сеть слишком уж напоминала паутину или в голосе Конвея
прозвучало довольство хищника, наконец-то заманившего добычу в ловушку, но
так или иначе - Мэрчисон заколебалась. Ее ладонь, которую он сжимал в
своей руке, задрожала.
- Я... Я знаю, о чем ты думаешь, - произнесла она, глядя куда-то в
сторону. - Поверь, мне хочется того же, что и тебе. Но развлекаться в то
время, когда в госпитале столько раненых и они продолжают прибывать - это
эгоистично. Глупо, конечно, но я считаю, что сначала мы должны
позаботиться о других. Вот почему...
- Спасибо, - огрызнулся Конвей, - спасибо, что напомнила мне о моих
обязанностях.
- Ну, зачем ты так! - воскликнула она, прижимаясь к нему и кладя
голову ему на грудь. - Я вовсе не хотела обидеть тебя. Пожалуйста, не
сердись. Война... я не предполагала, что она так ужасна. Я боюсь, боюсь,
что тебя убьют, а я останусь одна! Пожалуйста, обними меня и... и скажи,
как мне быть...
Ее глаза мерцали. Лишь увидев бегущие из них и плывущие по воздуху
искорки, Конвей догадался, что она плачет. Он никогда не представлял себе
Мэрчисон плачущей, а потому поспешил исполнить ее просьбу. Через какое-то
время он отстранил девушку от себя и проговорил:
- Я не сержусь, но если ты меня спросишь, что я чувствую, то,
пожалуй, я предпочту воздержаться от ответа. Пойдем, я провожу тебя.
Однако осуществить столь благое намерение ему помешала сирена
тревоги, после которой доктора Конвея по коммуникатору пригласили подойти
к интеркому.

23
В приемном покое, где сидели когда-то за пультами управления трое
нидиан, которые решали, как лучше принять пациентов и разместить их в
госпитале, теперь помещался штаб обороны: двадцать мониторов бормотали
что-то в микрофоны, неотрывно глядя на экраны, которые показывали
имперские корабли в любом увеличении - от нулевого до пятидесятикратного.
На двух из трех главных экранов вражеские силы как будто прятались за
разнообразными линиями и прочими геометрическими фигурами: это
офицер-тактик пытался разработать план грядущего сражения. Третий экран
выдавал картинку с наружной обшивки госпиталя. Вот промелькнула падающей
звездой очередная ракета. Последовала неяркая вспышка, и поднялся
крохотный фонтанчик обломков. В помещении штаба раздался неожиданно
громкий металлический скрежет.
- Они забрасывают нас ракетами из-за пределов досягаемости наших
орудий, - проговорил Дермод. - Вероятно, уповают на то, что к началу
следующей атаки мы будем уже достаточно издерганы. А контратака приведет
лишь к гибели нашего флота. Кораблей у нас осталось настолько мало, что
они способны действовать только при огневой поддержке госпиталя. Значит,
выбора нет: будем готовиться к...
- К чему? - перебил Конвей.
О'Мара неодобрительно фыркнул.
Дермод холодно поглядел на доктора и продолжил, обращаясь теперь к
Конвею, но вовсе не отвечая на вопрос:
- Можно ожидать также, что противник организует рейды быстроходных
катеров. Потери у нас будут среди мониторов, занятых обороной самого
госпиталя, среди экипажей звездолетов и, быть может, среди тех, кто на нас
нападает. В связи с этим, доктор, я хотел бы кое-что выяснить. По слухам,
вы оперировали вражеских солдат, а в разговоре со мной утверждали, что
ваши возможности на пределе...
- Какие еще, черт побери, слухи? - воскликнул Конвей.
Лицо Дермода посуровело.
- Мне сообщали о пациентах одного и того же вида, которые лежат рядом
и рады бы перекинуться словечком, но у них ничего не выходит, потому что
они друг друга не понимают. Какие вы приняли меры для...
- Никаких! - огрызнулся Конвей. Его душила злоба, и он с трудом
удерживался от того, чтобы не схватить Дермода за плечи и не потрясти его
как безвольную куклу. Поначалу командующий флотом ему нравился, он считал
Дермода толковым и вдумчивым офицером, но в последние несколько дней того
словно подменили. Он как будто превратился в средоточие тех слепых и
неудержимых стремлений, которые и были причиной того, что госпиталь стал
ловушкой для Конвея и для всех остальных. Совещания между военными и
медицинским начальством проводились сейчас ежедневно, и каждый день между
Конвеем и Дермодом обязательно возникали разногласия. Впрочем, сегодня
командующий флотом предпочел не отвечать резкостью на резкость. Он молча
рассматривал Конвея, причем с таким выражением в глазах, что доктору
подумалось, будто Дермод его вообще не видит. О'Мара вполголоса
посоветовал Конвею не валять дурака и не строить из себя благородную
девицу: у Дермода хлопот полон рот и при данных обстоятельствах некоторая
грубость с его стороны вполне извинительна.
- Разумеется, - произнес Дермод ледяным тоном как раз тогда, когда
Конвей решил на деле быть терпимее к нему, - вы заботитесь о вражеских
раненых не так, как о наших?..
- Знаете, - отозвался Конвей с таким спокойствием в голосе, что на
лице О'Мары отразилась тревога, - определить, где наши, а где чужие, не
слишком просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58