И добыл он из складок своего одеяния страшное, смертельное оружие, что поражало некогда богов и героев, чародеев и жрецов, некромантов и оборотней, мертвецов и вампиров. Он поднял Жезл Бэхитехвальда, редкое сокровище и наисильнейший магический предмет, известный в обитаемом мире. Один Тотис мог бы противостоять его мощи…

Самый только вид Генсена, направившего свой жезл, тот самый – пухлый, довольно короткий, со змеями, обвившимися вокруг черепа, – против его костеланг и череполков, возмутил Такангора, только-только переломившего ход сражения в пользу кассарийцев.
Скелеты выкладывались как могли, не давая ни минуты покоя призрачным тварям; стрелки расстреливали их чуть ли не в упор горящими стрелами, осел лягался, а Карлюза шипел, царапался и кусался. Дворецкий Гегава раздавал щедрые удары подносиком для серебряного стакана, в котором обычно держал свежую воду для его величества на случай утомления и капризов последнего. Маркиз Гизонга пустил в ход страшное средство – увесистый мешочек с золотом на кожаном, прочном ремешке, который истреблял врага не хуже, чем знаменитая «Утренняя звезда», – излюбленное оружие восточных рыцарей. Седой грифон атаковал сразу нескольких Сихоев, и, судя по крикам и воплям, доносившимся с небес, им приходилось совсем несладко.
Ианида и Мумеза разозлились не на шутку. Мадам капрал обнаружила в себе новые способности: оказывается, она могла запросто сглазить и саму тварь, и та переставала функционировать. Ничего удивительного в этом не было – принцип-то действовал тот же самый, однако мадам Мумезе до сих пор не приходило в голову, что она может распылять супостатов одной только силой мысли.
Опять же, кузнец Альгерс был приятно удивлен и где-то даже рад за свою страну, Тайная Служба которой знает о своих гражданах больше, нежели отдельные граждане знают о своих собственных женах. С другой стороны, он опечалился. А с третьей – оценил всю силу супружеской любви. Ибо Ианида и на самом деле оказалась настоящей Горгоной.
Когда, отмахнувшись от очередного нападавшего, Альгерс обернулся, чтобы проверить, все ли в порядке с его благоверной, то чуть было не лишился чувств на радость бэхитехвальдцам. Она стояла, как утес посреди прибоя, – стройная, величественная, голубокожая. Ее фиолетовые глаза метали пламя в прямом смысле этого слова, а темные кудри, которые кузнец так любил расчесывать долгими зимними вечерами, превратились в шипящих огромных змей с разверстыми пастями и кусались совершенно самостоятельно. Любая тварь, сколь бы призрачной и бестелесной она ни была, каменела под этим сверкающим взглядом, и каменела, кажется, навсегда.
Увидев мужа, Ианида весело ему улыбнулась, обнажив тройной частокол сверкающих голубых зубов, и послала воздушный поцелуй.
– Только не запыхайся, дорогая, – прокричал кузнец. – Тебе нельзя переутомляться!
И погнался за каким-то крабоподобным монстром в гремящем панцире, желая выместить на том самые разнообразные чувства, которые теснили его могучую грудь.
Большие потери врагу наносил военный корреспондент Бургежа, всовывавшийся с просьбами об интервью в самый неподходящий момент. В последний раз он проделал этот фокус с Ловцом Душ, который от такой наглости просто застыл на месте, а может, собирался с мыслями, чтобы достойно предстать перед читателем. Впрочем, нам никогда уже не узнать, что там происходило на самом деле,

В действительности все обстоит не так, как на самом деле.

ибо доктор Дотт посыпал монстра порошком из какой-то склянки, отчего тот расчихался и чихал до тех пор, пока не рассыпался таким же порошком. Каковой неугомонный доктор бросился собирать в баночки и распихивать по карманам.

Совет врача: чихайте на все.
А. Рас

– Что это у вас? – поинтересовался Юлейн у ставшего уже родным за долгий этот день халата.
– Губительный порошок из заздравского чихательного перца, – охотно пояснил призрак. – Изгоняет кого хотите. Я его держу для особо назойливых поклонниц, но, как видите, пригодился и для менее серьезного, хотя и неотложного дела. Заметьте, что жертва сама превращается в сырье. Очень удобно. В горгульском университете в Кисякисах даже придумали определение этому явлению – безотходное производство имени доктора Дотта. Названо, заметьте, моим именем. Посмертно.
Король подозвал храбро сражающегося дворецкого и приказал:
– Гегава, когда освободитесь, запишите в вашу книжечку: позаимствовать у доктора Дотта заздравского чихательного порошка для ее величества королевы Кукамуны.
Зелг, спину которого успешно защищали Думгар и Мадарьяга, тоже времени зря не терял, поднимая из праха одних воинов и испепеляя молниями других. И все так хорошо складывалось, пока Галеас Генсен не вылез со своим Жезлом Смерти.
– Тьфу ты! – в сердцах сплюнул минотавр, разглядывая тощую черную фигуру. – Маменька бы не одобрили подобного поведения при таком стечении народу. Это же неприлично показывать почтенной публике. Просто какой-то фаллический символ.
– Фаллический символ? – изумился Зелг. – Должны же быть какие-то рыцарские понятия, какие-то рамки, наконец. Тут дамы!
– Это замечательно оттеняет его ответ на мой вопрос об эротических фантазиях и их роли в жизни, – встрял Бургежа. – Какой скрытный, ничего не сказал о такой штуке! Ну ничего. Я ужо напишу все, что думаю по этому поводу.
– Ну ты даешь! – взвизгнул Птусик. – Он, конечно, убийца и негодяй, но мы-то не палачи!
– Сюсюканьем и соплями Пухлицерскую премию не добудешь, – отрезал Бургежа, строча в блокнотике. – Какой материал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122