Кавалеристы хотели выяснить, где возвращают конфискованных в ходе сражения лошадей; ополчение жаждало получить разъяснения по поводу обещанной наживы – и все они вместе крайне неприязненно относились к тому, что творилось сейчас вокруг них. Единственное, что мирило всех этих добрых людей с нашествием Бэхитехвальда, – это то, что они его нашествием не полагали вовсе. Были уверены, что сие есть последствия победы кассарийского некроманта, а тут уж своя рука владыка.
Каково же было их удивление, когда Зелг да Кассар, волнуясь и запинаясь, поведал им, что они могут – да что там могут, просто обязаны отбиваться от созданий мрака, ибо никакой смысловой нагрузки их гибель в данном случае не несет. И Неизвестными солдатами, павшими за Отечество, им не стать, потому что твари Бэхитехвальда питаются ими как бродибутерами, а не сражаются на равных.
То-то было криков и визгу.
Однако быстро опомнились и взяли себя в руки. Стали приглядываться, понемногу учиться, держа в уме, что на учебу и приглядывание осталось немногим больше четверти часа Оказалось, что только у яростного минотавра да некоторых его соратников получается изводить мерзкую нежить. Изо всей тиронгийской армии этим высоким искусством овладел только граф да Унара да еще маркиз Гизонга.
Огорчились.
Сильно огорчились, но приняли решение организованно отступить. То есть сбежать с поля боя к драконьей бабушке. Как говорится, не до жиру, быть бы живу. Однако всех организованно отступавших в массовом порядке в самых разных направлениях, с разной скоростью и самыми разнообразными выкриками ждало жестокое разочарование: Бэхитехвальд, как выяснилось опытным путем, не имел привычки отпускать свои жертвы, бросая их на произвол судьбы. Он эту их судьбу уже спланировал и организовал, и никакие протесты и самые активные меры на него не действовали. И пусть он еще не полностью проявился в Ниакрохе, но прочно удерживал всех, кто попал в сферу его притяжения, как кровожадный кракен удерживает свою добычу.
Правда, можно было относительно свободно перемещаться по полю. Вернее, бывшему полю, а нынешнему лабиринту извилистых улиц, которые сбегались у выхода в какой-то уму непостижимый тоннель, где метались по стенам всполохи света и тысячи жаждущих тварей нетерпеливо толкались, стремясь первыми попасть к пиршественному столу, коим они представляли себе обе армии.
– Ну что с вами делать? – взял слово Такангор. – Бегайте от них – к нам. А мы пособим.
Он окинул взглядом тоннель и толпы теней, ковыляющих в направлении черного замка, прорастающего сквозь кассарийскую крепость, и выдохнул:
– Сколько же их! Это что, и ужина не предвидится?!
– Ты их не перебьешь в одиночку, – сказал Думгар.
– Я не один.
– Когда станет горячо, кроме тебя, боюсь, никто не справится.
Шерсть на загривке минотавра встала дыбом, глаза налились гранатовым пламенем. Он нетерпеливо переступил копытами и поудобнее перехватил топор.
– Не поможет, – сказал Альгерс. И голос его дрогнул.
– Это конец, – обреченно проговорил Юлейн, наблюдая за неиссякающим потоком потусторонних созданий.
– Это только начало, – ухмыльнулся Такангор.

Игра не закончена, пока она не закончена.
Йогги Бера

– Капрал Мумеза в распоряжение вашего превосходительства явилась! – И во тьме нарисовалась старушечья хрупкая фигурка в шляпке набекрень. – Отряды стражей порядка под командованием главного бурмасингера Фафута к бою готовы. Равняйсь! Смир-на! Равнение на мою шляпу!
– Рады стараться, вашество! – нестройно прогудели стражники.
– Мадам! – восхитился доктор Дотт, галантно склоняясь к руке бравого капрала. – Как вам это удалось?
– Ребята познакомились с… вальдом, потом с альтернативой, – смущенно пояснил Фафут, – мадам капрал обрисовала нам перспективы, которые она гарантирует в случае позорного и панического бегства. Ну и вот так все сразу окрылились и вдохновились верой в победу.
Фафут подошел поближе к своему непосредственному начальству и тихо-тихо доложил:
– Зверь, а не мадама. Вот это все, что сейчас на нас лезет, – он потыкал в сторону тоннеля, – это все цветочки по сравнению с этим божьим одуванчиком. И подручная у нее просто… у-ух! Зыркнет, и все, ноги отобрало, руки отобрало, зенки выпучишь, челюсть отвалишь, и поминай как звали.
– Горгона, – пояснил мрачный граф.
– Оно и правда, но как-то нехорошо так о даме отзываться. Невежливо. Хотя точь-в-точь как моя теща. Горгона и есть.
– Что же плохого в том, чтобы верно определять род, из которого происходит упомянутая тобою дама. Насколько мне известно, в Виззле с незапамятных времен обитает Горгона.
– Горгонида, – поправил Альгерс.
– Прошу прощения, – сказал граф. – Горгона. Мессир Зелг, мне нужно сообщить вам нечто чрезвычайно важное.
– Он здесь? – отозвался безмятежно герцог. – Да, спасибо, я знаю. И приблизительно догадываюсь почему. Мне вот князь все объяснил. Потом поговорим, господин…
– Да Унара, – представил король. – Где мои манеры? Никого не познакомил.
– После разберемся, – буркнул сердитый Иоффа, плавно перетекая обратно в оборотня. – Ох, и работенки же предвидится.
Но тут случилось непредвиденное. То ли никто прежде о таком не слышал, да и откуда, собственно говоря? То ли Валтасей да Кассар не успел, не смог, не захотел либо по какой иной причине не поведал своим потомкам об этой особенности их подданных; то ли у его подданных такой именно особенности не обнаружилось. Но кто теперь разберет за давностью лет?
Известно одно: когда одна из материализовавшихся теней подскочила к костеланге, выбрав себе жертву, события стали развиваться несколько иначе, чем предполагалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122