Из этой ловушки не выбраться ни Сиварду, ни Аббону Сгорбленному, ни даже придворному магу.
Эрлтон отдавал себе отчет в том, что его теперешняя слабость сказывается не только на самочувствии, но и на том, что он наверняка не посвящен в какие-то тайны. У него не хватало сил заглянуть далеко в настоящее, постичь скрытый смысл многих событий, но он надеялся, что, воссоединившись с новым телом, обретет давно утраченные способности и сможет выяснить абсолютно все, что имеет хоть какое-то значение.
Пока же он был вынужден действовать, прибегая к помощи людей, и это угнетало его. Людям свойственно совершать ошибки, они всегда были такими – оттого ими так легко управлять и оттого от них невозможно требовать предельной точности исполнения приказов. Если хочешь сделать что-то хорошо – делай это сам.
До воссоединения с телом осталось не больше десяти часов. Но былое могущество вернется не сразу; сперва Эрлтон должен будет привыкнуть к себе и только потом, осторожно, чтобы ничего не разрушить, станет набирать все больше и больше сил.
Но это не значит, что на ближайшее время он отказывается от своих планов. Напротив, чем дольше в империи будут царить хаос и безвластие, чем дольше ее граждане проживут без сильного владыки, тем сильнее захотят они возврата прежних времен. И тогда предложение Эрлтона будет принято ими с огромной радостью.
Человек в серебряной маске был уверен, что все, кто сейчас окружает трон, начнут драться между собой за власть над еще не остывшим телом Ортона Агилольфинга.
Через десять часов он, Эрлтон, станет уже другим.
А следующим вечером – если все пойдет так, как было задумано, – прилетит следующий митхан с донесением из Великого Роана.
Расставшись со словоохотливым поваром, Коротышка и Крыс-и-Мыш глубоко задумались. Положение у них было сложное и весьма запутанное.
Великий Роан славился своими справедливыми законами и, что особенно важно, неукоснительным их исполнением. И сами роанские граждане, и чужестранцы могли быть уверены в том, что с ними не поступят так, как в любой другой стране мира, где воля повелителя была превыше всего и попавший в немилость не мог рассчитывать на снисхождение. В девяноста девяти случаях из ста Крыс-и-Мыш признавали такую политику единственно верной. Но сейчас как раз пришел черед того самого, сотого, исключительного случая, когда законы Великого Роана работали против них.
Ни один стражник, ни один воин не арестовал бы бангалорское судно без соответствующих документов. Добывание же необходимых бумаг заняло бы столько времени, что бангалорцы успели бы сбежать. Да и оснований для того, чтобы их задерживать, у Крыс-и-Мыша, откровенно говоря, не было. То есть они-то были уверены в том, что именно эти люди причастны к загадочному похищению, к смерти десяти рыцарей, к страшной гибели Джоя ан-Ноэллина и его команды, но уверенность к делу не подошьешь, как любил говаривать Сивард.
И даже если на свой страх и риск они захватят бангалорцев, то останутся ни с чем, ибо на них не написано, что они знакомы с предыдущим посланцем, нанимавшим Джоя. Единственный свидетель – трактирный слуга – ничего не сможет подтвердить или опровергнуть. Что же касается словоохотливого повара, то было совершенно очевидно, что свои показания он давал в частном порядке и ни за что их не повторит во второй раз. Да и успеет ли?
Эта мысль возникла у друзей, когда они услышали короткий сдавленный крик в той стороне, где располагался бангалорский корабль, а спустя несколько томительно долгих минут – глухой всплеск от падения в воду чьего-то тяжелого тела.
– Интересно, – прошептал Коротышка. – Кто им теперь будет готовить?
Времени на принятие официального решения у Крыс-и-Мыша уже не было. Но их одноглазый начальник любил повторять, что то, чего нельзя решить официально, легко разрешимо в частном порядке.
– Не стесняйтесь быть простыми бродягами, игроками и кутилами, – поучал он своих подчиненных. – Не бойтесь, если вас ни с того ни с сего примут за контрабандистов или разбойников, или вольных стрелков. Это не беда – вы всегда с легкостью сможете доказать обратное и убедить стражу, что находитесь на службе. А вот пользы от такой путаницы очень много.
Незримая тень одноглазого явно витала сейчас где-то поблизости, ибо Крыс-и-Мыш приняли решение.
– Как ты думаешь, Ньоль-ньоль, нам удастся проникнуть незамеченными на борт этого судна?
– Конечно. Этот жалкий кадазан – крепкая посудина и может многое вынести, но по части всяких хитростей и сложностей – абсолютное ничто. Я его вскрою как орешек. А что вы задумали?
– Поскольку у нас нет официальных оснований арестовать этот корабль, то создадим их. Залезем в трюм, а когда корабль станет подниматься вверх по Алою к морю Джая – вылезем и объявим, что нас похитили или еще что-нибудь в этом роде. Коротышка, ты лучше нас знаешь, когда будет первая таможня?
– Очень скоро – через двенадцать часов после выхода из Роанского порта.
Он обнял их своими огромными лапищами и сказал:
– Знаете, ребята, хоть вы и работаете на одноглазого, мы с вами станем друзьями.
Для такого специалиста, как Коротышка, пробраться на плохо охраняемый кадазан было делом нескольких минут. Правда, потом бангалорский капитан недосчитается двух матросов. А матросы будут долго удивляться тому, что очнулись в полдень на портовой площади, а не на корабле, и головы у них раскалываются от невыносимой боли, но это уже неизбежные издержки, как сказал бы Сивард с наидобродушнейшей улыбкой из своего неисчерпаемого арсенала.
Трое мужчин проскользнули сперва на палубу, а затем в трюм бангалорского корабля, благословляя тьму и удачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154