Просто он волею случая оказался противником в игре, и поэтому должен был проиграть. Должен!То, что Сторру предстояло провести долгие годы за решеткой, не имело никакого значения. Просто, ему не повезло в игре.Мистер Стедленд вошел в свой дом и, тщательно заперев входную дверь, поднялся в кабинет. Там он закурил толстую сигару и развалился в удобном кресле. Он еще раз подумал о причинах того двойственного чувства, с которым выходил из суда… Нет, оснований для беспокойства не было, и все же… И все же он никак не мог стряхнуть с себя какой-то смутный, безотчетный страх…Его размышления прервал звонок у входной двери. Отворив ее, он увидел перед собой тщедушного человечка, который, будучи единственным слугой мистера Стедленда, исполнял при нем обязанности дворецкого, швейцара, рассыльного, горничной и лжесвидетеля одновременно.— Входи, Джон, — буркнул Стедленд, — запри дверь и ступай в погреб.— Зачем?— Зачем люди ходят в погреб, болван? За бутылками!— Одну минуту, сэр. Вы остались довольны моими показаниями в суде?— Трижды болван! Какого дьявола ты сказал, что слышал крики о помощи?— Чтобы убедить судью…— В чем? В том, что я, я мог позвать тебя на помощь? Тебя?! Ступай в погреб!Джон вскоре принес бутылку виски и сифон с содовой. Стедленд стоял у окна и задумчиво смотрел на пустырь, раскинувшийся за изгородью, окружавшей дом. Во время войны здесь развернулось строительство какой-то фабрики, которая должна была работать на оборону, но с окончанием войны строительство прекратилось. Недостроенное здание раздражало Стедленда. Ведь пустырь принадлежал ему, а уж он-то мог бы распорядиться им более разумно, чем военное ведомство…— Джон, — неожиданно спросил Стедленд, — ты не заметил никого из знакомых в зале суда?— Нет, сэр, — ответил Джон, наливая виски, — кроме полицейского инспектора…— Да не о полиции речь! Не хватало еще… Я говорю о нежелательных…— Н-нет, сэр. Да кого нам опасаться?— Ты ведь давно при мне, Джон?..— Давно, мистер Стедленд.— Верно, — сказал Стедленд, глотнув напиток, — давно… Если бы я в свое время сдал тебя полиции, ты бы до сих пор сидел…— Да, сэр, — согласился Джон и поспешил сменить тему разговора, — в банк ничего не нужно отнести?— Болван! Банк давно закрыт! — вскипел Стедленд. — Вот что… впредь ты будешь спать на кухне.— На кухне?— Ты стал плохо слышать? Я не желаю быть застигнутым врасплох каким-нибудь ночным гостем вроде того парня. Хорошо еще, что я не расстаюсь с револьвером… А ко мне можно проникнуть только через кухню… Короче, я не желаю…— Но ведь его же упрятали…— Да не о нем речь! Все! Постелишь на кухне.— Но там ведь холодно…— Марш на кухню! — загремел Стедленд.Когда Джон удалился, Стедленд открыл несгораемый шкаф и пробежал глазами столбцы цифр в банковской книжке. Эти нолики давали вполне реальную возможность помечтать о большой плантации в Южной Америке и о спокойной, размеренной жизни.Двенадцать лет он упорно наращивал эти нолики, рискуя, совершая подлоги, преследуя своих жертв подобно ястребу в поле, — и вот результат: его текущий счет в банке сэра Чезлвика был одним из самых значительных. Этот банк был известен в Сити особой засекреченностью дел его клиентов и необычайно крупными резервами наличности. Мистер Стедленд находил это обстоятельство весьма благоприятным на случай возникновения какой-нибудь экстренной необходимости…Ночь прошла без происшествий. Джон, правда, немного простудился и охрип. Утром, подавая завтрак хозяину, он пожаловался на ночной холод и прочие неудобства кухонной жизни.— Возьмешь еще одно одеяло, — отрезал Стедленд.После завтрака он отправился в свою контору.Через час раздался звонок в дверь.Джон увидел на пороге седоватого мужчину, который разглядывал какую-то бумажку, видимо, сверяя адрес.— Я из Депозитного банка, — сказал пришелец.— Какого?— Депозитного, того что на Фиттер-Лейн. Я должен вручить уведомление вашему хозяину…— Мы не имеем ничего общего с Депозитным банком, — решительно ответил Джон.— Странно… Разве это не дом мистера Смитсона?— Нет, — ответил Джон, захлопывая дверь перед носом посетителя.Тот медленно двинулся вдоль улицы и, свернув за угол, встретился с высоким элегантным господином.— Они не ведут дел с Депозитным банком, Манфред.— Что ж, тем лучше. Остается только банк Чезлвика. Тем лучше… Что такое Джон?— Своеобразное лицо, — сказал Гонзалес, — слабо развитый подбородок, нормальные уши, лоб резко скошен, череп…— Бедный Джон! — произнес Манфред совершенно серьезно. — Теперь о погоде. С Бискайского залива идет антициклон. Если в течение трех дней он достигнет Лондона, мы сможем принести миссис Сторр приятную весть.— Да будет так, — сказал Гонзалес.Дома, закурив сигарету, он долго смотрел на огонь камина.— А если попросту напасть на него?— У меня что-то нет желания умирать, — ответил Манфред. — Он великолепный стрелок.Через два дня метеорологические предсказания Манфреда сбылись в полной мере: город плотно окутал желтый туман.— Только бы он продержался до полуночи, — сказал Гонзалес.— Он продержится до утра, — заверил Манфред.В половине третьего клерк доложил мистеру Стедленду об очередном посетителе.— Мужчина или женщина?— Мужчина, — ответил клерк. — Мне кажется, он из банка Чезлвика.— Кажется?— Да нет, скорее всего, он действительно там служит. Вчера он заходил узнать, получили ли вы выписку о состоянии вашего счета.Мистер Стедленд неторопливо размял сигару и, закурив, сказал:— Пригласите его.Предположение о том, что какой-нибудь из предъявленных им чеков оказался не в порядке, отнюдь не способствовало душевному равновесию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33