Ему показалось, что он увидел свою жену -
это уже в тысячный раз - и он набросился на меня, потому что я не хотел
отпускать его к ней на берег. Яйца Тюра [Тюр или Тиу - в
германо-скандинавской мифологии бог-хранитель воинских правил, покровитель
военных собраний и поединков], Джо! Ты же знаешь, сколько раз ему
казалось, что он видит ее, и сколько раз мы останавливались, и каждый раз
это была какая-нибудь другая женщина, только похожая на его жену. Но не
она! На этот раз я сказал - нет! Даже если бы это и была его женщина, я
все равно бы сказал - нет! Мы бы сунули головы в волчьи пасти!
Эрик пригнулся с поднятым топором, готовый броситься на великана. Со
средней части судна раздались крики, и огромный рыжий викинг с каменным
топором в руке взбежал по лестнице. Рулевой сделал ему знак, чтобы он
ушел. И рыжий, увидев, что Джо Миллер настроен весьма воинственно, не
колеблясь убрался прочь.
- Что ты шкажешь, Шэм? - спросил Миллер. - Ражорвать его на кушки?
Клеменс, обхватив голову руками, сказал:
- Нет. Кажется, он прав. Я действительно не уверен, что это была
Ливи. Возможно, просто какая-нибудь немка-хаусфрау [hausfrau (нем.) -
хозяйка]. Не знаю! - Он застонал. - Не знаю! Может быть, это была она!
Протрубили горны из рыбьих костей, на средней палубе загремел
огромный барабан. Сэм Клеменс вздохнул и произнес:
- Забудь об этом, Джо. Забудь обо всем, пока мы не выбрались отсюда -
если вообще мы сможем выбраться. Если мы хотим выжить, нужно драться
сообща. Позже...
- Ты вшегда говоришь пожже, Шэм, но это пожже никогда не наштупает.
Почему?
- Если ты не можешь понять этого, Джо, значит, ты туп ровно
настолько, насколько выглядишь! - огрызнулся Клеменс.
Слезы блеснули на глазах Джо, и его полные щеки увлажнились.
- Каждый раж, когда ты ишпуган, ты наживаешь меня тупым, - сказал он.
- Жачем отыгрыватьшя на мне? Почему не на людях, которые тебя ишпугали,
почему не на Кровавом Топоре?
- Извини меня, Джо, - умоляюще произнес Клеменс. - Устами младенца и
обезьяночеловека... Ты не такой уж и тупой, ты весьма сообразительный.
Забудь об этом, Джо. Извини меня.
Кровавый Топор осторожно приблизился к ним, держась вне досягаемости
Джо. Он сиял, покачивая своим топором:
- Скоро будет встреча с металлом! - затем рассмеялся, сказав: - Тьфу,
что я говорю? Битва теперь - встреча с камнем и деревом, кроме, конечно,
моего звездного топора. Но какая разница? Я устал от этих шести месяцев
мира. Мне нужны крики войны, свист камней, копий, чтобы лезвие моего
топора кромсало плоть, чтобы брызгала кровь. Я горю нетерпением, как
застоявшийся жеребец, почуявший кобылу в период течки. Сейчас я бы
спарился со Смертью.
- Врешь! - выкрикнул Джо Миллер. - Тебе так же плохо, как и Шэму, но
по-швоему. Ты тоже напуган, но шкрываешь швой ишпуг жа швоим большим ртом.
- Я что-то никак не могу понять твою корявую речь, - оскалился
Кровавый Топор. - По мне, так лучше бы обезьяны и не пытались говорить на
языке настоящих людей.
- Ты отлично понял меня, - заревел Джо.
- Успокойся, Джо, - примиряюще сказал Клеменс.
Он смотрел на верховья Реки. В двух милях от них долина Реки
сужалась, горы сближались, образуя узкий, не шире четверти мили, пролив.
Вода кипела у подножия утесов высотой около трех тысяч футов. На их
вершинах по обе стороны Реки поблескивали на солнце какие-то непонятные
предметы.
В полумиле от устья пролива тридцать галер образовали три серповидные
линии. Подгоняемые быстрым течением и ударами шестидесяти весел на каждой
галере, они неслись навстречу трем пришельцам. Клеменс оценивающе
посмотрел на них в подзорную трубу и сказал:
- На борту каждой из галер около сорока воинов и по две ракетные
установки. Мы в дьявольской западне. А наши собственные ракеты так долго
хранились, что порох, наверное, давно кристаллизовался. Они застрянут в
стволах и разнесут нас ко всем чертям.
Да еще эти штуковины на вершинах утесов. Может быть, аппараты для
метания греческого огня?
Один воин принес доспехи вождя: трехслойный кожаный шлем, кожаную
кирасу, штаны и щит. Другой - колчан со стрелами, древка которых были
сделаны из тиса, а наконечники из кремня.
Ракетная команда - сплошь женщины - вложила снаряд в поворотную
пусковую трубу. Ракета длиной в шесть футов, не считая оперения,
изготовленная из бамбука, выглядела точно, как ракеты, запускаемые
Четвертого Июля [4 июля - День Независимости США]. В ее боеголовке было
десять фунтов черного пороха, перемешанного со множеством крохотных
каменных осколков - шрапнель.
Джо Миллер сошел вниз за своими доспехами и оружием; палуба трещала
под его восьмьюстами фунтами. Клеменс одел шлем и нацепил на плечо щит, но
не надел ни кирасы, ни нагрудника. Хотя он и боялся ран, но еще больше он
боялся утонуть, свалившись в тяжелых доспехах в воду.
Клеменс благодарил здешних богов за то, что ему посчастливилось
подружиться с Джо Миллером. Теперь они были кровными братьями - хотя
Клеменс упал в обморок во время этой церемонии, требовавшей не только
смешения крови, но и кое-какой более болезненной и противной процедуры.
Миллер должен был защищать Клеменса, а Клеменс - Миллера, до самой смерти.
До сих пор во всех битвах участвовал только титантроп. Но его одного было
более чем достаточно.
Неприязнь Кровавого Топора к Миллеру была вызвана завистью. Кровавый
Топор воображал, что он величайший в мире боец, но все же отдавал себе
отчет, что причинил бы Джо Миллеру не больше хлопот, чем собака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94