В: Они держались друг с другом как чужие или как давние знакомцы?
О: Как чужие. Мистер Бекфорд частенько так.
В: Как «так»?
О: Ну, сводит знакомство с чистой публикой из проезжающих. С теми, кто все науки превзошел, по латыни говорит.
В: Словом, два джентльмена повстречались против всякого чаяния?
О: Похоже на то, сэр.
В: Мистер Бекфорд после не рассказывал вам об этой встрече? О том, что между ними происходило?
О: Нет, сэр. Только, как уходил, просил отвести им покои самые лучшие и услужать честь по чести. Дядя, мол, почтенный лондонский джентльмен и едет по богоугодному делу. Так и сказал: по богоугодному.
В: По какому же?
О: Он не сказывал, сэр. А вот слуга ихний Фартинг в кухне изъяснил, за какой нуждой они собрались. Что будто молодой джентльмен надумал подольститься к своей тетушке, которая живет в Бидефорде. Она-де доводится сестрой мистеру Брауну. Фартинг говорил – богатая, что твоя султанша. И горничную с собой из Лондона везут, чтобы, значит, голову ей убирала и прочие подобные услуги оказывала.
В: Но в Бидефорде таковой леди не обнаружилось?
О: Нет: люди справлялись. А когда я сказал Фартингу, что ничего про нее не слыхивал, он отвечал, что дивиться тут нечему: она живет затворницей.
Да и не в самом Бидефорде, а близ него. Солгал бездельник: люди всех про нее выспросили. Там такой леди нету и в помине.
В: Не упоминал ли Фартинг, чем занимается мистер Браун?
О: Он будто бы лондонский торговец и старейшина городского совета.
Кроме своих детей, на его попечении еще этот племянник – дядя сделался его опекуном по смерти родителей. Это сын его покойной сестры и ее покойного мужа.
В: И никакого состояния родители этому племяннику не оставили?
О: Было состояние, да он его пустил по ветру. То бишь это Фартинг так говорил. Оказалось, все враки.
В: Не было ли речи о покойных родителях мистера Бартоломью?
О: Нет, сэр. Фартинг только обмолвился, что сынок-де заскочил повыше своих родителей.
В: Хорошо. Теперь как можно обстоятельнее расскажите все, что помните о слугах.
О: Про одного-то сказ недолгий. Про того, что прислуживал племяннику и которого потом нашли. Я говорю, недолгий, потому что вовсе было не разобраться, что он за человек.
В: Его имя?
О: Прочие называли его Диком, сэр. Просто Дик Фартинг про него всякого наговорил, меня даже досада взяла: такое при служанках! Ох, и задала мне мистрис Пуддикумб, когда вернулась! Она, изволите видеть, о ту пору отлучилась в Мольтон, младшую дочку проведать. Та после родов лежит, у нее такое...
В: Полно, полно, мистер Пуддикумб. Что же рассказал Фартинг?
О: Что Дик в уме поврежден, да еще и греховодник в придачу. Только я его словам веры не дал. Фартинг – он ведь валлиец, а валлийцы известно какой народ: им ни на волос верить нельзя.
В: Вы доподлинно знаете, что он валлиец?
О: Вернее быть не может. Во-первых, выговор валлийский. Обратно же бахвальство да пустословие. Ежели ему поверить, то служил он некогда сержантом в морской пехоте. Человек он будто бы такой бывалый, что куда нам... Выхвалялся изо всех сил, чтобы перед служанками покрасоваться. А касаемо того, кто греховодник, то вольно ему было валить с больной головы на здоровую.
В: Как вас понимать?
О: Девица-то сразу рассказать конфузилась, я уж потом узнал. Горничная моя Доркас, сэр. Фартинг вздумал подъехать к ней с амурами. Шиллинг посулил. А она девушка честная и себя соблюдает и никакого повода ему не давала.
В: О чем он еще рассказывал?
О: Все больше про сражения да про свое геройство. И все-то норовит пустить пыль в глаза. «Мой друг мистер Браун, мой друг мистер Браун».
Будто не видно, что он мистеру Брауну слуга. Шуму от него, как от целой роты драгун. Препустой человек, сэр. Недаром прозванье у него такое – Фартинг. Медяк и есть. «Медь звенящая и кимвал звучащий» Кор. (13, 1)

. И уехал не по-людски, затемно.
В: Как это было?
О: Да что ж, сэр, оседлал коня и до света ускакал. Ни с кем и словом не перемолвился.
В: Может быть, хозяин услал его вперед за какой-нибудь надобностью?
О: Я знаю одно: мы просыпаемся, а его и след простыл.
В: Вы разумеете, что он уехал без ведома хозяина?
О: Не знаю, сэр.
В: Удивил ли этот отъезд мистера Брауна?
О: Нет, сэр.
В: А прочих?
О: Нет, сэр. Они про него даже не поминали.
В: Отчего же вы сказали, что он уехал не по-людски?
О: Потому что накануне за ужином он про отъезд и не заговаривал.
В: В каких он был летах?
О: С его слов, в баталии восемнадцатого года он участвовал барабанщиком, мальчонкой. Из этого я вывел, что сейчас ему лет тридцать.
Ежели ошибаюсь, то на год-два. И на вид столько же.
В: Да, о наружности. Не было ли в ней чего-либо особо приметного?
О: Только усы: он их закручивал, будто хотел изобразить из себя турка.
Росту он повыше среднего, а в теле жирка будет поболе, чем мяса. Уж этому мой стол и винный погреб порукой. Так налегал на еду и выпивку, что повариха пошучивала: сержанта нашего-де к Рождеству заколют. Тогда-то мы над этим смеялись.
В: Крепкого сложения?
О: С виду крепкого, но то-то и оно, что лишь с виду, не будь я Пуддикумб.
В: Не запомнился ли вам цвет его глаз?
О: Темные. Да юркие такие – видать, совесть нечиста.
В: Не приметили вы шрамов, старых ран или чего-нибудь в этом роде?
О: Нет, сэр.
В: А хромоты в его походке?
О: Нет, сэр. Сдается мне, что ежели он когда и воевывал, то разве спьяну по кабакам.
В: Хорошо. А тот второй, Дик? Что вы о нем скажете?
О: Слова не проронил, сэр. Да и не мог. Но я по глазам угадал, что Фартинг ему столько же по душе, сколько и мне. Оно и понятно: сержант, по всему видать, имел обыкновение глумиться над ним, все одно как над Джеком-Постником соломенное чучело, одетое в лохмотья;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147