Я соорудил небольшой помост на дереве, которое нависало над рекой. Там мы ночью были в сравнительной безопасности от хищников, а нежная музыка журчащей воды убаюкивала нас, приглашая ко сну, который мог быть внезапно прерван диким рычанием охотящихся зверей или криками их жертв; а отдаленный рев огромных стад на равнине добавлял гармоничный подголосок в этой первозданной арии жизни.Наступила наша последняя ночь в замечательном лагере. Мы сидели на нашем небольшом помосте, наблюдая, как внизу, в реке, плещется и играет рыба.— Я мог бы быть счастлив здесь вечно — с тобой, Дуари, — сказал я.— Нельзя думать только о счастье, — ответила она. — Существуют также обязанности.— Но что, если обстоятельства лишают нас возможности выполнять обязанности? Не следует ли в таком случае распорядиться своей судьбой наилучшим образом и постараться быть счастливыми, насколько это возможно?— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.— Я хочу сказать, что у нас практически нет возможности когда-либо добраться до Вепайи. Мы не знаем, где она находится, и мне кажется, что у нас нет ни малейшего шанса пережить все те опасности, которые наверняка ожидают нас на неведомом пути, ведущем к дому Минтепа, твоего отца.— Я знаю, что ты прав, — немного устало ответила она, — но мой долг — постараться осуществить это. Я никогда не прекращу попыток вернуться, может быть, до конца моих дней — неважно. Я буду пытаться снова и снова, как бы ни были малы шансы на успех.— Согласись, что это несколько неразумно, Дуари.— Ты не понимаешь, Карсон Нэпьер. Если бы у меня был брат или сестра, тогда другое дело. Но у меня их нет, а мой отец и я — последние в роду. Я должна вернуться не ради себя и не ради моего отца, но ради моей страны. Королевская линия джонгов Вепайи не должна прерваться. А продолжить ее некому, кроме меня.— А если мы вернемся, что тогда?— Тогда, когда мне исполнится двадцать лет, я выйду замуж за благородного человека, избранного моим отцом. После смерти отца я стану ваджонг, или королевой, пока моему старшему сыну не исполнится двадцать. Тогда он станет джонгом.— Но благодаря сыворотке долгожительства, полученной вашими учеными, твой отец никогда не умрет, зачем же тебе возвращаться?— Я надеюсь, что он никогда не умрет. Но существуют несчастные случаи, сражения и подосланные убийцы. Ах, к чему эти разговоры? Королевская линия должна быть продолжена.— А что будет со мной, если мы доберемся до Вепайи?— О чем ты?— Будет ли у меня шанс?— Не понимаю.— Если твой отец согласится, ты выйдешь за меня замуж? — не подумав, брякнул я.Дуари залилась краской.— Сколько раз повторять, чтобы ты не смел говорить со мной о таких серьезных вещах!— Я ничего не могу с собой поделать, Дуари, ведь я люблю тебя. Мне безразличны все эти обычаи, джонги, династии. Я скажу твоему отцу, что люблю тебя, а ты любишь меня.— Я тебя не люблю. Ты не имеешь права так говорить. Это грешно и запрещено. Только потому что я однажды проявила слабость, потеряла голову и сказала то, чего вовсе не имела в виду, ты не вправе постоянно колоть мне этим глаза!Ну вот, это было типично для женщины,. Я на протяжении всего времени, что мы были вместе, героически сражался с каждым порывом заговорить о моей любви. Один только раз, не считая этого, я потерял над собой контроль — а теперь она обвиняет меня в том, что я постоянно колю ей глаза тем единственным признанием в любви, которое она произнесла!— Ладно, — сказал я угрюмо. — Я сделаю то, что сказал, если я когда-нибудь увижу твоего отца.— А ты знаешь, что сделает он?— Если он хороший отец, то он скажет: «Благословляю вас, дети».— Он прежде всего джонг, а уж потом отец. Он прикажет казнить тебя. Даже если ты не будешь делать таких безумных заявлений, мне придется воспользоваться всеми своими способностями убеждения, чтобы спасти тебя от смерти.— Почему это он прикажет казнить меня?— Человек, который без королевского разрешения говорил с джанджонг, обычно приговаривается к смерти. То, что тебе, возможно, придется быть со мной наедине на протяжении месяцев, а может, и лет, прежде чем мы вернемся в Вепайю, только усугубляет серьезность положения. Я буду подчеркивать твое служение мне. То, что ты рисковал своей жизнью бесчисленное количество раз, чтобы спасти меня. Я думаю, что у нас наберется достаточно аргументов, чтобы спасти тебя от смерти. Но, разумеется, тебя вышлют с Вепайи.— Приятная перспектива! Возможно, я потеряю жизнь, и наверняка я потеряю тебя. И в таких обстоятельствах, ты думаешь, я буду осуществлять поиски Вепайи с большим энтузиазмом и прилежанием?— С энтузиазмом, пожалуй, нет, а вот с прилежанием — да. Ты сделаешь это для меня, из-за той вещи, которую ты называешь любовью.— Быть может, ты права, — сказал я. И я знал, что так оно и есть.На следующий день в соответствии с намеченным планом мы отправились вниз по небольшой речке по направлению к большой реке, вдоль которой мы доберемся до моря. Куда мы направимся потом, было проблематичным. Мы решили подождать, пока не увидим моря, а тогда уже строить дальнейшие планы. Мы не могли и предположить, что нас ожидает впереди; если бы мы могли, то, возможно, бежали бы обратно в сравнительную безопасность мрачного леса, который недавно покинули с такой радостью.Ближе к вечеру мы шли напрямик через открытую местность, срезая большую излучину реки. Идти было достаточно трудно, так как встречалось много камней и валунов, а поверхность была пересечена оврагами.
Взобравшись вверх по склону особенно глубокого оврага, я случайно глянул назад и увидел на противоположное стороне странное незнакомое животное, которое стояло и наблюдало за нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64