Вепайянский клинок — остро отточенный, обоюдоострый, немного шире и толще на конце, чем около рукояти. Хоть он и сбалансирован иначе, чем я привык, это оружие, разящее насмерть. Я обнаружил это при первом же опыте обращения с ним, ибо когда ко мне протянулась, чтобы схватить, огромная клешня, я отсек ее одним ударом. Тварь издала невыносимый для барабанных перепонок вопль и из последних сил прыгнула на меня, как пауки прыгают на жертву. Я отступил назад и снова ударил ее мечом, а затем направил острие меча в эту ужасную морду. Тут тварь рухнула на меня, и я упал под ее весом.Упал я крайне неудачно — как-то вбок — и слетел с ветви, на которой стоял. К счастью, пересекающиеся маленькие ветки задержали меня. Я хватался за них и замедлил падение. Приземлился я на широкой плоской ветви десятью-пятнадцатью футами ниже. Я схватился за меч и взобрался обратно со всей быстротой, на какую был способен, чтобы уберечь Камлота от следующего нападения. Но он не нуждался в защите — огромный тарго, как называют эту тварь, был мертв.Мертв был и Камлот. Я не обнаружил ни пульса, ни биения сердца. Мое собственное сердце упало. Я потерял друга, — я, у которого их было здесь так немного, — и я так здорово потерялся, как только можно вообще потеряться где бы то ни было. Я знал, что не смогу вернуться по нашим следам в вепайянский город, хоть от этого и зависела моя жизнь. Я, конечно, мог спуститься, но находился ли я над городом, я не знал. Скорее всего, нет.Итак, вот каким был сбор тарела! Вот каким было занятие, которое, как я боялся, утомит меня своей монотонностью! 7. У могилы Камлота Отдышавшись, я закончил работу, которую начали мы с Камлотом перед тем, как тарго напал на нас. Если мне удастся отыскать город, я по крайней мере принесу что-то, оправдывающее наши усилия и жертвы.Но что делать с Камлотом? Мысль оставить тело здесь была мне невыносима. Даже за то краткое время, которое мы были знакомы с Камлотом, я успел полюбить его и привык считать его другом. Его семья приняла меня как своего. Самое малое, что я могу сделать — это принести им его тело. Я, конечно, понимал, что это будет совсем нелегко, но это нужно было сделать.К счастью, я достаточно силен, и к тому же, в гравитационном поле Венеры было немного легче передвигаться, чем на Земле. Это давало мне некоторое преимущество — примерно двадцать фунтов из веса мертвого тела, которое я должен был нести, и несколько больше из моего собственного веса, так как я тяжелее Камлота.Взвалить тело Камлота себе на спину и привязать там при помощи шнура от его копья оказалось даже легче, чем я предполагал. Я предварительно прикрепил его оружие к телу нитями тарела, которые заполняли мою сумку, ибо я не был знаком со всеми обычаями страны и не знал в точности, что требуется от меня в таком крайнем случае. Я предпочел принять все возможные меры.Переживания последующих десяти — двенадцати часов — это кошмар, который мне хотелось бы забыть. Контакт с обнаженным мертвым телом моего товарища был сам по себе достаточно печален, но чувство полной потери ориентации и бессмысленности в этом странном мире подавляло еще больше. Проходили часы, в течение которых я все спускался и спускался, изредка останавливаясь для краткого отдыха. Казалось, мертвое тело становилось все тяжелее. При жизни Камлот весил бы около ста восьмидесяти фунтов на Земле — почти сто шестьдесят на Венере. Но к тому времени, как тьма сгустилась в мрачном лесу, я мог бы поклясться, что он весил тонну.Я так утомился, что мне пришлось двигаться очень медленно, тщательно проверяя каждое место, куда я собирался поставить ногу, прежде чем перенести на нее вес своего тела и груза. Я не мог доверять усталым мышцам, а неверный шаг или слабость руки отправили бы меня прямиком в вечность. Смерть все время была со мной рядом.Мне казалось, что я спустился уже на несколько тысяч футов, но я не видел никаких признаков города. Несколько раз я видел, как поодаль на деревьях кто-то движется и дважды слышал ужасный вопль тарго. Если один из этих чудовищных пауков нападет на меня… Я старался об этом не думать. Вместо этого я старался занять свои мысли воспоминаниями о моих земных друзьях. Я мысленно рисовал картины моих детских дней в Индии, где меня учил старый Чанд Каби. Я вспоминал старину Джимми Уэлша и стайку девушек, которыми увлекался (некоторыми даже всерьез).Это напомнило мне великолепную девушку в саду джонга, и воспоминания об остальных поблекли. Кем она была? Какие странные предписания возбраняли ей видеться и говорить со мной? Она сказала, что ненавидит меня, но она также слушала, как я сказал, что люблю ее. Теперь, когда я обдумал это, мои слова звучали довольно глупо. Как мог я любить девушку с первого взгляда, который на нее бросил; девушку, о которой я не знал абсолютно ничего, даже ее возраста и имени? Нелепо, но так оно и было. Я любил безымянную красавицу из маленького сада.Возможно, я чересчур углубился в эти мысли и стал неосторожен. Не знаю. Во всяком случае, мой ум был занят именно ими, когда через некоторое время после наступления ночи я оступился. Я лихорадочно хватался за все вокруг в поисках поддержки, но общий вес меня и трупа победил, и я вместе со своим мертвым товарищем полетел вниз в темноту. Я почувствовал холодное дыхание смерти на своей щеке.Мы не улетели далеко. Внезапно нас остановило что-то мягкое, поддавшееся под нашим весом, затем оно выпрямилось, вибрируя, как страховочная сетка, которую используют воздушные акробаты. В слабом, но всепроникающем свете амторианской ночи я увидел то, что уже предполагал: я упал в сеть одного из свирепых амторианских пауков!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60