Меж стеной и тротуаром из узкой полоски утрамбованной земли выбивались хилые обломанные кустики. За их жесткие веточки цеплялись обрывки целлофана, на стене краскораспылителем были выведены похабные слова, и я начал даже размышлять, хватит ли у меня духу попроситься у Фрэнка обратно на работу.
В самом конце здания меня ждала простая деревянная дверь с потертой медной ручкой и замочной накладкой. Серая краска потрескалась и местами слезла вообще, а дверь, казалось, не открывали годами. Однако над ней на мокрых кирпичах — белые цифры облупились настолько, что почти и не разобрать, — был нанесен нужный мне номер. Я постучал в дверь. Никакого ответа, лишь откуда-то сверху доносился будничный грохот большого города да дождь барабанил по капотам и крышам машин у меня за спиной. Я не верил, что кто-нибудь отзовется на мой стук, не верил, что там за дверью есть кто-то, кто мог бы отозваться.
Но я ошибся. Ручка повернулась, дверь открылась, и на пороге вырос черноволосый молодой человек в белой спецовке; над нагрудным кармашком спецовки красными нитками было вышито имя Дон, а в руке он держал номер «Спортс иллюстрейтед».
— Привет, — сказал он. — Заходите. Ну и погодка!
И я вошел. Мы очутились в тесной, не больше десяти квадратных метров, комнатушке без окон, освещенной лампами дневного света; там был письменный стол, вращающееся кресло и три облезлых дубовых стула с прямыми спинками. На стене висел фирменный календарь «Братьев Бийки» и несколько фотографий — улыбающиеся шоферы и грузчики у вереницы фирменных грузовиков.
— Ну, мистер, — сказал человек в спецовке, садясь за стол, — так чем можем служить? Перевозки? Хранение?..
Я ответил, что мне нужен Рюб Прайен, в глубине души опасаясь, что он посмотрит на меня с недоумением; однако он спросил мою фамилию, набрал номер и, показав подбородком в сторону крючков на стене, предложил:
— Повесьте плащ и шляпу. — Затем в телефон:
— Мистер Морли спрашивает мистера Прайена. — Выслушав ответ, сказал:
— Хорошо, — и повесил трубку.
— Сейчас он придет. Чувствуйте себя как дома…
С этими словами молодой человек откинулся в кресле и углубился в свой журнал.
Я сидел и старался представить себе, что же будет дальше, однако зацепиться было совершенно не за что, и я принялся разглядывать развешанные по стенам фотографии. Одна из них была подписана: «Наша команда, 1921», и на ней был изображен фургон фирмы «Бийки», старый-престарый фургон с колесами на спицах и литыми резиновыми шинами; половина «команды» носила роскошные усы.
Справа от меня щелкнула дверь, заделанная заподлицо со стеной. Я обернулся на звук — и обратил внимание, что с нашей стороны ручки нет и в помине. Появился Рюб, придержал дверь ногой, чтоб не закрылась. На нем были чистые холщовые штаны и белая, с открытым воротом футболка.
— Ну что, нашли нас? — Он протянул мне руку. — Привет, Сай.
Рад вас видеть.
— Спасибо. Как видите, нашел. Невзирая на маскировку.
— Собственно, это даже не маскировка. — Он поманил меня и, когда мы вошли, отпустил дверь; она негромко лязгнула, и я сообразил, что это окрашенный металл. Мы оказались в коротком коридорчике с бетонным полом, лицом к лицу с зелеными эмалированными дверями лифтов, и Рюб протянул из-за моего плеча руку, чтобы нажать кнопку. — Здание такое, каким оно было на протяжении многих лет. Во всяком случае, снаружи. Еще десять месяцев назад здесь действительно находилась фирма по перевозкам и хранению, этакое семейное дело. Мы купили эту фирму и до сих пор занимаемся понемногу и перевозками и хранением в небольшом отгороженном помещении — ровно столько, чтобы сохранить видимость…
Дверь лифта скользнула в сторону, мы вошли в кабину, и Рюб нажал кнопку "6". Все остальные кнопки, кроме "1", были заклеены грязной лентой.
— Прежних работников, кто постарше, отправили на пенсию, других постепенно заменили нашими людьми. Меня, например, «наняли», и мне пришлось с месяц поработать такелажником. Едва не помер…Рюб улыбнулся хорошей, открытой улыбкой, на которую я невольно ответил. — Потом мы чуть повысили тарифы — немного, совсем чуть-чуть. И клиенты, как правило, стали обращаться к конкурирующей фирме. Тем не менее все выглядит по-прежнему. Дело идет, пришлось даже приобрести два новых фургона. Чертову уйму барахла вывезли отсюда в этих закрытых фургонах — собственно, все нутро здания. И, пожалуй, еще больше ввезли…
Зеленая дверь открылась, и мы вышли с коридор. Здесь все было отчетливо новое, все как в любом современном учреждении: покрытые пластиковой плиткой, натертые полы и свет, падающий сквозь окна в потолке; бежевые крашенные стены и черные стрелки — указатели направлений и номеров комнат; свернутые пожарные шланги под стеклом; кое-где фонтанчики с питьевой водой; пронумерованные двери заподлицо со стеной, и у каждой двери черно-белые пластмассовые таблички. Проходя мимо, я читал эти таблички в надежде узнать хоть что-нибудь, но на них стояли только ничего не говорящие мне фамилии: м-р У. O'Нил, м-р В. Зальян, мисс К. Вич…
Рюб показал рукой на очередную дверь; пластмассовая табличка сбоку гласила: «Отдел найма».
— Придется начать отсюда: анкеты, налоги, удержания, страховка и так далее. Без всей этой ерунды даже мы обойтись не можем… — Он открыл дверь, уступая мне дорогу, и мы очутились в небольшой приемной, наполовину занятой большим столом; за столом сидела девушка и печатала на машинке. — Роза, это Саймон Морли, наш новый сотрудник. Знакомьтесь, Сай, это Роза Макаби.
Мы поздоровались, и Рюб спросил:
— Сколько вам потребуется. Роза? Примерно полчаса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19