Эта чертова штука уже прошла испытания?— Да, сэр. Работает нормально. Но…М. поднял руку.— Извините, начальник штаба, это приказ. — На селекторе зажглась лампочка. — Вот и он. Пусть сразу заходит, скажете ему?— Слушаюсь, сэр. — Начальник штаба вышел и закрыл за собой дверь.Джеймс Бонд стоял, нерешительно улыбаясь, у стола мисс Манипенни. Она была в смятении. Не меняя своей странной улыбки, Бонд перевел взгляд на начальника штаба и произнес: «Привет Билл». Руки не протянул. Билл Тапнер ответил, пожалуй, чересчур поспешно и с притворной сердечностью, которая даже ему самому показалась явно фальшивой.— Привет, Джеймс. Давно тебя не было видно.В то же время боковым зрением он увидел, как мисс Манипенни довольно выразительно кивает ему головой. Он посмотрел ей прямо в глаза.— М. хотел бы видеть 007 немедленно.Мисс Манипенни решилась на отчаянный шаг.— Вы же знаете, что у М. встреча начальников штабов, через пять минут он должен быть в зале заседаний кабинета министров, — солгала она.— Да, я знаю. Но он хочет отвертеться от этого, попросил вас придумать что-нибудь. — Начальник штаба повернулся к Джеймсу Бонду. — Все в порядке, Джеймс. Иди. Жаль, что ты не сможешь пообедать со мной. Заходи поболтать после того, как поговоришь с М.— С удовольствием, — произнес Бонд. Он расправил плечи и прошел через дверь, над которой уже загорелся красный свет.Мисс Манипенни закрыла лицо руками.— О, Билл, — сказала она с отчаянием, — с ним что-то случилось. Мне страшно.— Успокойся, Пенни, — сказал Билл Таннер, — не принимай все так близко к сердцу. Я сделаю все, что могу. — Он быстро пошел в свой кабинет и закрыл дверь. Подошел к столу и нажал кнопку. В комнате раздался голос М.: «Здравствуйте, Джеймс. Как чудесно, что вы вернулись. Присаживайтесь и рассказывайте все по порядку.»Билл Таннер поднял трубку телефона и попросил начальника отдела безопасности.Джеймс Бонд сел на свое обычное место за столом напротив М. Буря воспоминаний закружилась в его сознании, подобно плохо сработанному фильму, демонстрируемому с помощью проектора, который обезумел. Бонд сделал усилие над собой, и «буря» прекратилась. Он должен сконцентрироваться только на том, что ему надо сказать и сделать, — и ни на чем другом.— Боюсь, что еще многого не могу вспомнить. Меня ударили по голове, — он дотронулся до правого виска, — это случилось во время выполнения того задания, с которым вы послали меня в Японию. Потом в памяти полный провал, подобрали меня недалеко от берега, рядом с Владивостоком. Понятия не имею, как я там очутился. Меня изрядно поколотили, и тогда же должно быть, я получил еще один удар по голове, потому что вдруг вспомнил, кто я, вспомнил, что я вовсе не японский рыбак, как считал раньше. Соответственно дальше милиция сдала меня в местное отделение КГБ — знаете, большое серое здание на Морской улице, прямо против порта и рядом с железнодорожной станцией; да, так вот — когда они передали отпечатки моих пальцев в Москву, там страшно засуетились, и меня тут же самолетом отправили туда с военного аэродрома, находящегося к северу от города Вторая Речка; в Москве меня допрашивали неделями — или, вернее, пытались допрашивать, — потому что я не мог ничего вспомнить, кроме тех вещей, что они сами же мне подсказывали из того, что и так было известно, и тогда я позволял себе добавить к их сведениям кое-какие, весьма противоречивые данные. Это их очень огорчало.— Очень, — повторил М. На переносице появилась маленькая складка, выражение явного недовольства. — И вы рассказали им все, что знали? Не слишком ли щедро с вашей стороны?— Они обходились со мной очень хорошо, сэр, во всех отношениях. Должен же я был как-то отблагодарить их за это. Потом я оказался в ленинградском институте. Они лечили меня, обращаясь как с очень важной персоной. Лучшие специалисты по мозговым травмам и прочее. Казалось, они вовсе не собирались мстить мне за то, что я работаю против них большую часть своей жизни. Были и другие люди, которые навещали меня, они весьма обстоятельно беседовали со мной о политической ситуации и так далее. О необходимости для Запада и Востока работать вместе на благо мира. Они разъяснили мне многое из того, о чем я раньше и не догадывался. Они совершенно убедили меня. — Бонд посмотрел через стол на отставного моряка, он взглянул в чистые голубые глаза М., в которых появились красные искорки гнева. — Думаю, сэр, что вы не понимаете, о чем я говорю. Ведь вы были в состоянии войны то с одними, то с другими всю свою жизнь. Вы и сейчас воюете. И большую часть моей сознательной жизни вы использовали меня в качестве слепого орудия. К счастью, это все позади.— Ах, вот как, — жестко произнес М. — Полагаю, что среди прочего вы забыли также и о сообщениях, касающихся наших военнопленных во время войны в Корее, которых китайцы пытались распропагандировать. Если русские так хотят мира, зачем им нужна эта организация — КГБ? По последним подсчетам, около 100 тысяч мужчин и женщин «ведут войну», как вы выражаетесь, против нас и других стран. Вот что представляет собой организация, что так мило обошлась с вами в Ленинграде. Они, кстати, не забыли вам сообщить об убийстве в Мюнхене месяц назад Хорчера и Шутца.— Это вполне понятно, — терпеливо объяснял Бонд, не подвышая голоса, — им приходится защищать себя от секретных служб Запада. Если бы вы все это распустили, — Бонд махнул рукой, — и они бы были только счастливы избавиться от КГБ. Кстати, совершенно откровенно заявили мне об этом.— И это также относится, полагаю, к их двумстам дивизиям и флотилиям подводных лодок, к их межконтинентальным баллистическим ракетам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55