голоса становились все громче. Она сжала его руку, чтоб он молчал, и они сошли с дороги, осторожно раздвинув ветки над взбаламученной, сверкающей водой, которая выпускала и принимала слепящие солнечные блики, словно золото в обмен на золото. Две взлохмаченные мокрые головы буравили воду кругами, словно плавающие выдры, и, раскачиваясь на ветке, стоял, приготовясь к прыжку, третий пловец. Его тело, прекрасное, как у молодого зверька, цветом походило на потемневшую бумагу.
Они вышли на берег, и Гиллиген сказал:
– Эй, полковник!
Пловец метнул быстрый испуганный взгляд и, выпустив ветку, плюхнулся в воду. Двое других, застыв в испуге, смотрели на пришельцев, но когда нырнувший выплыл на поверхность, они захохотали, осыпая его беспощадными насмешками. Он вильнул, как угорь через запруду, спрятался под кручей. Его товарищи вопили ему вслед в неудержимом веселье. Она громко сказала, перекрывая их визг:
– Пойдем, Джо. Удовольствие им испортили. Шум остался позади, и, выйдя на дорогу, она сказала:
– Не надо было их путать. Бедный мальчишка, задразнят его теперь до смерти. И отчего все мужчины так глупо себя ведут, Джо?
– А черт его знает. Но что правда, то правда. Знаете, кто это был?
– Нет, не знаю. Кто?
– Ее брат.
– Ее…
– Маленький Сондерс.
– Ах, вот что! Бедняга! Как жаль, что он испугался меня!
Но она еще больше пожалела бы, если бы увидела, с какой ненавистью он глядел ей вслед, торопливо натягивая одежду. «Я тебе покажу!» И он выругался, чуть не плача.
Дорога шла по долине, меж двух небольших склонов. Солнце еще освещало вершины деревьев, а здесь зелеными тихими бессолнечными куполами раскинулись кедры, темные и торжественные. Запел дрозд, и оба сразу остановились, вслушиваясь в четыре нотки песенки, следя, как затухают солнечные блики по краю холмов.
– Сядем, Джо, покурим, – предложила она.
Она легко опустилась на траву, он сел с ней рядом, а в это время маленький Роберт Сондерс, запыхавшись, взбежал на холм за их спиной и, увидав их, лег на живот и стал подползать как можно ближе. Опершись на локоть, Гиллиген смотрел в ее бледное лицо. Она опустила голову, ковыряла палочкой землю, не думая ни о чем. Ее профиль четко выделялся на темном стволе кедра, и, чувствуя, что на нее смотрят, она сказала:
– Джо, надо что-то сделать с этой девушкой. Нельзя надеяться, что старик Мэгон долго будет верить отговоркам про ее нездоровье. Я надеялась, что отец заставит ее приходить к нему, но они так похожи.
– А что прикажете делать? Хотите, чтоб я ее за волосы притащил?
– Должно быть, это было бы самое лучшее, – сказала она. Палочка сломалась и, отбросив ее, она стала искать другую.
– Ясно. Самое лучшее, если только связываться с такими, как она.
– К несчастью, так делать не полагается: мы живем в век цивилизации.
– Так называемый, – пробормотал Гиллиген. Он докурил сигарету, посмотрел, как она пролетела тонкой белой дугой.
Снова запел дрозд, текучими нотками заполняя молчание, а маленький Роберт Сондерс в это время подумал: «Это они про Сесили, что ли?» И вдруг почувствовал огненную боль в ноге и стряхнул муравья чуть ли не в полдюйма длиной.
– За волосы хотят ее притащить, а? – пробормотал он. – Только попробуйте! Ой, как жжет! – И он стал чесать ногу, хотя от этого легче не стало.
– Что же нам делать, Джо? Скажите. Вы понимаете людей.
Гиллиген пересел поудобнее; по согнутому локтю побежали мурашки.
– Мы только о них и думаем, с тех пор как познакомились. Подумаем лучше о вас и обо мне, – резко сказал он. Она быстро взглянула на него. «Какие черные волосы, а рот, как гранатовый цветок. И глаза черные, а вот заговорила – и совсем ласковые».
– Не надо, Джо.
– Не бойтесь, предложения делать не стану. Просто хочу, чтобы вы мне рассказали о себе.
– А что рассказывать?
– Чего не хотите – не рассказывайте. Только перестаньте хоть на время думать о лейтенанте. Поговорите со мной – и все.
– Значит, вам странно, что женщина хочет что-то сделать без всякой явной корысти, без надежды на какие-то выгоды? Так или нет? – (Он промолчал, обхватив колени руками, уставившись в землю). – Джо, вы, наверно, решили, что я в него влюблена, да? – («Эге! Хочет украсть жениха у Си!» Маленький Роберт подполз еще ближе, песок набился у него за пазуху). – Ведь так, Джо?
– Не знаю, – угрюмо ответил он, и она спросила:
– С какими женщинами вы встречались, Джо?
– Наверно, не с такими, как надо. По крайней мере ни из-за одной я не страдал бессонницей, пока вас не встретил.
– Нет, вы не из-за меня не спите. Просто я случайно оказалась первой женщиной, которая делает то, на что, по-вашему, способен только мужчина. У вас были свои, твердые понятия о женщинах, а я их опрокинула. Права я или нет?
Она посмотрела на его опущенное лицо, некрасивое, надежное лицо. «Что они тут, всю ночь будут трепаться?» – подумал маленький Роберт. Желудок сводило от голода, везде противно набился песок.
Солнце почти зашло. Только верхушки деревьев были обмакнуты в затухающий свет, и там, где они сидели, тени обрели фиолетовую густоту, в которой еще раз прозвучала и смолкла песня дрозда.
– Маргарет, вы любили своего мужа? – спросил наконец Гиллиген.
В сумерках ее бледное лицо казалось невозмутимым. Помолчав, она заговорила:
– Не знаю, Джо. Должно быть, нет. Видите ли, я жила в маленьком городишке, и мне надоело все утро возиться по дому, а потом наряжаться, идти гулять в город, баловаться по вечерам с мальчишками, и когда началась война, я уговорила друзей моей матери устроить меня на работу в Нью-Йорке. Так я попала в Красный Крест – ну, знаете, помогать в клубах, танцевать с этими бедными деревенскими парнями, когда они приезжают в отпуск, растерянные, как бараны, ищут, где бы повеселиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90