ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Может быть, пройдемся еще немного, если вы не устали?
Гиллиген поднялся. Вскоре тихая улица, осененная деревьями, перешла в извилистую дорогу, и, выйдя из города, они сначала спустились с холма, потом снова поднялись. Они прошли перевал, залитый лунным светом, увидели, как внизу весь мир уходит от них темными, посеребренными луной хребтами гор над долинами, где сонно повис туман, потом прошли мимо маленького Домика – он спал, увитый розами. За ним дремал Фруктовый сад, низкорослые деревья стояли симметричными рядами, уже тяжелые будущим урожаем.
– У Вилларда хороший сад, – пробормотал ректор. Дорога снова стала спускаться меж красноватых осыпей, и через ровный, освещенный луной луг, из (???)
– Там служба идет. В негритянской церкви, – объяснил ректор.
Они пошли дальше, по пыльной дороге, мимо чистеньких, аккуратных домиков, темных и сонных. Негры проходили маленькими группами, с зажженными фонариками; желтоватые слабые огоньки понапрасну старались пересилить лунный свет.
– Неизвестно, зачем они им, – ответил ректор на вопрос Гиллигена. – Может быть, освещают свою церковь.
Пение приближалось, и наконец они увидали среди деревьев убогую церквушку с перекошенным подобием шпиля. Внутри слабо мерцала керосиновая лампа, от нее еще больше ощущались темнота и духота, еще сильнее ощущался неизбывный зов плоти после тяжкого труда на омытой лунным светом земле. Из церкви в затаенной воркующей страсти плыли голоса. В них не было ничего, в них было все в экстазе звучали слова белого человека, и они принимали их с той же готовностью, с какой их недоступный Бог был принят ими в отцы.
«Паству твою напитай, Иисусе!.» Вся тоска человечества по Единению с чем-то, где-то. «Паству твою напитай, Иисусе!.» Ректор и Гиллиген стояли рядом, в придорожной пыли. Дорога вилась под луной, смутно растворяясь вдали. На истощенной бурой земле мягкими мазками чередовались чернь и серебро; вокруг каждого дерева лежал серебряный венчик, и только те, что стояли против луны, казались вычеканенными из бронзы.
«Паству твою напитай, Иисусе!..» Голоса зазвучали полнее, мягче. Органа не было, орган был не нужен: над страстной гармонией басов и баритонов взвивались, как золотые райские птицы, ясные сопрано женского хора. Они стояли рядом, в пыли, – ректор в измятой черной одежде, Гиллиген в жестком, новом костюме – и слушали пение, глядя, как убогая церквушка преображается в мягкой мольбе, печальной и страстной. Пение умолкло, замирая над омытой лунным светом землей, где неизбежны и завтрашний день в поте лица, и муки плоти, и смерть, и возмездие. И они повернули в город, освещенные луной, чувствуя пыль под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Гиллиген поднялся. Вскоре тихая улица, осененная деревьями, перешла в извилистую дорогу, и, выйдя из города, они сначала спустились с холма, потом снова поднялись. Они прошли перевал, залитый лунным светом, увидели, как внизу весь мир уходит от них темными, посеребренными луной хребтами гор над долинами, где сонно повис туман, потом прошли мимо маленького Домика – он спал, увитый розами. За ним дремал Фруктовый сад, низкорослые деревья стояли симметричными рядами, уже тяжелые будущим урожаем.
– У Вилларда хороший сад, – пробормотал ректор. Дорога снова стала спускаться меж красноватых осыпей, и через ровный, освещенный луной луг, из (???)
– Там служба идет. В негритянской церкви, – объяснил ректор.
Они пошли дальше, по пыльной дороге, мимо чистеньких, аккуратных домиков, темных и сонных. Негры проходили маленькими группами, с зажженными фонариками; желтоватые слабые огоньки понапрасну старались пересилить лунный свет.
– Неизвестно, зачем они им, – ответил ректор на вопрос Гиллигена. – Может быть, освещают свою церковь.
Пение приближалось, и наконец они увидали среди деревьев убогую церквушку с перекошенным подобием шпиля. Внутри слабо мерцала керосиновая лампа, от нее еще больше ощущались темнота и духота, еще сильнее ощущался неизбывный зов плоти после тяжкого труда на омытой лунным светом земле. Из церкви в затаенной воркующей страсти плыли голоса. В них не было ничего, в них было все в экстазе звучали слова белого человека, и они принимали их с той же готовностью, с какой их недоступный Бог был принят ими в отцы.
«Паству твою напитай, Иисусе!.» Вся тоска человечества по Единению с чем-то, где-то. «Паству твою напитай, Иисусе!.» Ректор и Гиллиген стояли рядом, в придорожной пыли. Дорога вилась под луной, смутно растворяясь вдали. На истощенной бурой земле мягкими мазками чередовались чернь и серебро; вокруг каждого дерева лежал серебряный венчик, и только те, что стояли против луны, казались вычеканенными из бронзы.
«Паству твою напитай, Иисусе!..» Голоса зазвучали полнее, мягче. Органа не было, орган был не нужен: над страстной гармонией басов и баритонов взвивались, как золотые райские птицы, ясные сопрано женского хора. Они стояли рядом, в пыли, – ректор в измятой черной одежде, Гиллиген в жестком, новом костюме – и слушали пение, глядя, как убогая церквушка преображается в мягкой мольбе, печальной и страстной. Пение умолкло, замирая над омытой лунным светом землей, где неизбежны и завтрашний день в поте лица, и муки плоти, и смерть, и возмездие. И они повернули в город, освещенные луной, чувствуя пыль под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90