Владеющим собой.
Величайшим разочарованием для него было то, что он умрет, так и не узнав
истинную причину своей смерти.
Как глупо, как смешно так умирать, думал он устало, выжив после
поломки костюма МВМ и множества опасных инопланетных форм жизни, и
погибнуть от колонии каких-то червей. Пища для червей. Но до этого еще
далеко, пока ты еще не мертв. Черви не торопили очевидную развязку
событий. Конечно, они же были не земными червями. Им никто не показал, где
находится их место в мировом порядке вещей.
Они прижимали его к земле точно так же, как в свое время лилипуты
пленили Гулливера, и им удалось это намного лучше. Он потерял сознание.

Когда он снова открыл глаза, солнце стояло высоко, но в неположенном
месте небосвода. Он невероятно устал, больше чем мог даже вообразить себе.
Это был не просто упадок сил. Онемение всего тела носило скорее
неорганический характер, как у камней и металла, нежели бренной плоти и
крови.
Особенно крови. Он поднял голову и посмотрел на свое тело сверху
вниз. Начиная от колен, брюки его исчезли, разорванные непонятно кем. Он
ясно видел шрамы, оставленные червями, длинные и тонкие, в запекшейся
крови. Он не имел понятия, сколько они высосали из него, но очевидно
недостаточно, чтобы погубить его.
Розовые фоторецепторы, нависавшие над ним, исчезли. Его незащищенные
глаза тут же сузились, избегая невыносимо яркого света, но он все же мог
рассмотреть кое-что в непосредственной близости. Он лежал под растением,
очень напоминавшим обыкновенное дерево. Более пристальное изучение
показало, что оно покрыто длинными полосами коричневого кварца, но с
зеленой сердцевиной. Он отчаянно пытался убедить себя, что это древесина.
По обеим сторонам от него ярко-желтые цветы напоминали по форме
голубо-зеленые сверхзвуковые прожекторы и лениво покачивались под нежным
ветерком, но не забывая при этом ориентироваться на солнце. Они
действительно могли быть сверхзвуковыми прожекторами, сказал он себе,
учитывая в каком сумасшедшем мире они росли.
Дерево и цветы - это приятно, но где же черви? Как долго он пролежал
Без сознания? Минуты, часы, еще дольше? В желудке было пусто, но голода он
не испытывал, значит прошло не много дней, если речь шла о днях. Тогда не
более одного дня. Вернее, около тридцати часов бессознательности, пока его
тело набирало сил после атаки. Голова была на удивление легкой и не только
от потери крови.
Потом он вспомнил, что видел перед тем, как отключиться. Или то, что
он думал, что видел.
Голубая гусеница спускалась по небольшому склону, пробираясь сквозь
беспорядочно ползающих червей и разбрасывая их ногами, набивая ими рот и
опрыскивая их какими-то загадочными флюидами из гиподермического органа,
расположенного под жвалами. Капли этой жидкости заставляли червей
размыкать свои цепи, корчиться в судорогах, с треском раскрываться и
умирать.
Несомненно, гусеница была послана в ответ на его молитвы, поедая
червей, которые облепили Эвана. Возможно, потому насекомое это и шло за
ним следом. Но это казалось ему неверным. Скорее всего гусеница следовала
за солнцем, судя по многочисленным светопоглощающим ресничкам у нее на
спине.
Но даже в таком случае ей необходимы были минералы. И она получила
их, когда представилась соответствующая возможность, из маленьких телец
червей, где эти минералы концентрировались. Конечно. Гусеница питалась тем
же, чем и эти черви.
Тогда почему она не напала на Эвана накануне ночью?
Теперь это было неважно. Имело значение лишь то, что неожиданная
атака гусеницы погубила такое множество червей, что остальным пришлось
отступить и скрыться в их подземном убежище. Ослабевший, едва удерживаясь
в сознании, Эван должен был уползти из этого места смертельного отдыха
туда, где его израненное тело могло бы немного окрепнуть.
Подчинившись инстинкту, гусеница оказала ему огромную услугу. Он
надеялся повстречаться с ней снова. Возможно, ему удастся хоть как-нибудь
отплатить ей. Если только с памятью его все в порядке и если все это с ним
действительно происходило. Возможно, она последует за ним вновь. Если бы
он мог заставить ее вернуться вслед за ним к станции, он накормил бы ее
досыта остатками химической лаборатории. Наконец-то ее душенька будет
довольна, если, конечно, у нее есть душа, а не скопище силикатных
батареек.
Легкость в голове не проходила. Его тело сделало все от него
зависящее, но теперь оно нуждалось не только в отдыхе, чтобы восстановить
силы. Его желудок давал о себе знать. Когда он попытался сесть, он
обнаружил, что его клонит влево. Что-то вцепилось в его левое ухо.
Поморщившись, он потянулся, чтобы почесать зудящее место и снять кусочки
коры, попавшей сверху, пока он слал.
Пальцы нащупали два тонюсеньких усика, свисающих с его головы. Они не
закрутились вокруг уха, не запутались в волосах и не прилипши к царапинам.
Они свисали из самого уха.
Он резко повернул голову влево. Пара ярко-зеленых стеклянных глаз
смотрела прямо на него с расстояния в несколько сантиметров. Это была
гусеница.
Она сидела на его плечах, обвернувшись вокруг его шеи подобно
силикатному боа. Ножки ее охватили его ключицы и мышцы плеча, вцепившись
почти неощутимо, но крепко. Мощные жвала, способные разгрызать камни,
лежали на коже предплечья.
Два тонких усика высунулись из ее головы, чтобы войти в ухо Эвана,
минуя барабанную перепонку, не причиняя ей вреда и проскальзывая глубже в
череп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88