До сих пор обучение было проведено с тремя группами жителей Земли, завербованных Узором. Третья, самая крупная группа, только-только приступила к участию в боевых действиях на участке Васариха. Войска массудов уже открыто выражали горячее желание драться плечом к плечу с новыми союзниками, ибо полагали, что с их помощью удастся отбить у врага те секторы, которые в течение многих лет считались навсегда потерянными. Земляне настаивали на том, чтобы им предоставили право командования теми силами, которые предполагалось бросить в наступление на вражеские позиции. Если верить донесениям, земляне сильно сдружились со своими однополчанами-массудами. Земляне считали соплеменников Кальдака настоящими боевыми товарищами, а те в свою очередь отвечали им восхищением и искренним расположением.
Что касается представителей иных рас Узора, то они имели немного возможностей общаться с новыми союзниками. Впрочем, и сами земляне не выказывали никогда особенно теплого отношения по адресу гивистамов, о’о йанов или каких-либо других народов Узора. Они шутили и болтали со с ванами, но те умели поладить со всяким. Это было их защитной реакцией. В то же время с’ваны всегда соблюдали определенную дистанцию. Никому в Узоре и в голову не могла бы прийти мысль о том, что между с’ванами и грубоватыми землянами может существовать какая-то близость. Ее и не существовало.
Появление землян в Узоре как-то наэлектризовало внутреннюю атмосферу в союзе. Расы стали относиться друг к другу более осмотрительно, даже с подозрением. Кальдак часто думал об этом и дивился ненадежности Узора как содружества народов. «И как это мы могли так долго продержаться вместе?» – спрашивал он себя часто.
Уилл пытался научить второго помощника плавать. Все оказалось гораздо труднее, чем землянин предполагал. Во-первых, легкие у гивистамов были удивительно малы по сравнению с пропорциями тела. Во-вторых, они очень худо держались на поверхности воды и тонули сразу же, как только выдыхали. На вдох времени не оставалось.
Только теперь Уилл по-настоящему понял ту неприязнь, которую гивистамы всегда демонстрировали по отношению к воде. Второй помощник, однако, не прекращал попыток научиться это делать, ибо полагал, что чем лучше он познает человечество, тем убедительнее будут звучать его аргументы за то, чтобы улететь из этой звездной системы навсегда и оставить землян в покое. Уилла Дьюлака он больше не боялся, так как окончательно установил, что единичные представители этой расы реагируют на внешние раздражители относительно спокойно по сравнению с группой. Второй помощник даже сумел вывести уравнение зависимости, которое выглядело очень просто: «5 / / =?». Группа землян вела себя всегда непредсказуемо, поистине угрожающе и воинственно, особенно если испытывала дискомфорт или какое-нибудь недовольство.
Второму помощнику приходилось работать в воде гораздо больше землянина, чтобы удержаться на плаву. Поскольку верхние конечности у рептилиеобразных гивистамов были малы и практически непригодны для выполнения серьезных физических упражнений, второму помощнику нужно было постоянно отталкиваться более сильными нижними конечностями, чтобы не погрузиться в воду с головой. Он старался изо всех сил недалеко от берега, и кое-что уже начало получаться, как вдруг прямо перед ним на поверхности воды показалось лоснящееся круглое лицо лепара. Транслятор, укрепленный на шее амфибии, передал гивистаму тревогу существа относительно его безопасности. Второй помощник объяснил, что он добровольно вошел в воду и все держит под контролем. Взгляд выпуклых глаз перешел с гивистама на землянина, а уже через секунду лепар исчез под водой. Только лоснящийся торс да кончик хвоста блеснули. Уилл проводил его глазами и вновь лег у самого берега, откинувшись спиной на теплый и влажный песок.
– Расскажите мне о лепарах, – попросил он.
– Подозреваю, что вы знаете о них не меньше моего, – ответил второй помощник, присоединяясь к землянину. Гивистам был рад греющему солнышку и возможности расслабиться. Ноги дико ныли. – Вы провели среди нас так много времени.
– Это так, но мне редко когда доводилось видеть хоть одного лепара, – сказал композитор, направляя свой голос в микрофон транслятора. За месяцы, проведенные среди пришельцев, он уже довольно прилично освоил массудский язык, мог произнести несколько выборочных фраз на языке с’ванов, вот только свист и прищелкивания гивистамов ему никак не давались. Впрочем, Уилл не видел в этом ничего для себя зазорного. Он хорошо знал, что из представителей других рас гивистамы могли перекинуться словцом на своем собственном языке только с одними вейсами. А вейсы, как известно, могли выучить любой язык, так уж их устроила природа. Кто-то как-то сказал Уиллу, что у больших птиц самым сложно устроенным внутренним органом является горло с голосовыми связками.
– Они предпочитают быть среди своих и держаться от общества представителей других рас подальше, – ответил второй помощник, затеняя очки до максимума, чтобы защитить понадежней свои чувствительные глаза от яркого солнечного света. – Они являются не только единственной расой амфибий в Узоре, но и расой наименее развитой в цивилизационном отношении и в отношении разума. Это не критика, а просто ответ на ваш вопрос. Надо отдать им должное: есть работа, которую под силу выполнить только им.
– А этого звали Ватолоем?
Гивистам внимательно взглянул на Уилла.
– Вы научились уже различать их?
–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158