— Именно так, — признал Карденас. — Как вы узнали?
Она поставила на частично заполненную полку пару ярких самоохлаждающихся пластиковых стаканов.
— Я, знаете ли, пробыла здесь достаточно долго, чтобы обзавестись несколькими друзьями. — Видавшие слишком многое глаза встретились с ним взглядом. — Если вы зашли попрощаться, то рада вас видеть. Если же вы решили сделать последнюю попытку уговорить меня уехать, то забудьте об этом.
Пытаясь смягчить напряжение, он рискнул небрежно заметить:
— Жалко, что нам не удастся встретиться с вашей дочерью. Вы уже говорили, что она любит гулять по лесу.
— Она предпочитает людям машины и природу, — невесело улыбнулась Моккеркин. — Не могу сказать, что виню ее.
— А как насчет вас, Сурци? Вы не скучаете по людям, по волнующей городской жизни, по разным людским делам и по местам, куда можно сходить?
Отведя взгляд, она решительно вернулась к расстановке посуды.
— Неважно, чего мне хочется. Я теперь хочу лишь самого лучшего для Катлы.
Лжет, понял Карденас. Может, даже лучше, чем осознавала она сама. Скуку она терпела не лучше, чем лифчик не того размера. Еще месяц, может два, проведенных в здешней изоляции, и жизнерадостная, весьма общительная женщина вроде нее в полной мере почувствует последствия. Могли ли они ждать еще два месяца, пока она не сломается?
Решение упрощалось тем, что у них не было выбора.
— Если вы передумаете, — сказал он ей, — то можете связаться со мной напрямую. — Инспектор кивнул в сторону поселения. — Адрес на молли Администрации. Воспользуйтесь безопасным каналом.
Она избегала встречаться с ним взглядом.
— Счастливо долететь, джентльмены. — Губ ее коснулась призрачная улыбка. — Остерегайтесь на обратном пути бродячих фермеров.
Карденас улыбнулся, кивнул и повернулся к выходу. Они с Хаяки вместе вышли из кухни.
— Ну вот и все, — подвел итог сержант. — Мы сделали то, что было в наших силах, Анхель.
Инспектор кивнул, сворачивая к коридору.
— Если она не даст свидетельских показаний, не говоря уж о том, чтобы вернуться, то мы можем дальше не расследовать это дело. Оно наверняка умуэртвилось. — Он оглянулся. — Хотя мне хотелось бы поговорить и с дочкой.
— Думаешь, она могла бы заставить мать передумать? — Хаяки приподнял брови.
— Нет, — покачал головой Карденас, — если то, что рассказала нам Сурци о дочери, правда, а мне думается это так.
— Тогда финиш. — Хаяки свернул в коридор, направляясь к передней двери. — Тебе так думается, значит, так оно и есть.
И тут рослый сержант остановился так внезапно, что Карденас чуть не налетел на него.
По передней лестнице подымалась масса мандрилов. Крупные, красномордые бабуины надвигались молча. Каждый держал в руке нож, лишь немногим длиннее их внушительных верхних клыков. Карденас быстро попятился назад.
— На кухню, — коротко бросил он.
Вскинув голову при их внезапном возвращении, пораженная Сурци Моккеркин сунула руку в ящик кухонного стола и вытащила пистолет, хоть и маленький, но не особенно женственный. Заглянув в дуло, Карденас коротко кивнул.
— Хорошо. У меня такое ощущение, что он вам понадобится. Есть еще какой-нибудь?
Лицо ее поморщилось в замешательстве.
— О чем вы говорите? Зачем вы вернулись? Что происходит?..
— Вот они! — крикнул Хаяки, отдирая от стены портативную духовку и швыряя ее в первого мандрила. Она ударила обезьяну прямо по ярко расцвеченной морде, вызвав вопль гнева и удивления.
Это послужило сигналом остальным приматам ринуться на кухню всей оравой. Теснота помещения сработала против нападавших. Не в состоянии обойти неприятеля с флангов, они вынуждены были попытаться задавить трех людей численным перевесом во фронтальной атаке. И сразу же стало очевидным, что целью вторгшихся обезьян являлись не федералы. Те просто оказались у них на пути.
Зажав нож в мощных зубах, один мандрил попробовал перепрыгнуть через Карденаса, тогда как инспектор попытался прицелиться в него из пистолета. Выстрелить он не успел. Выстрел Сурци снес мандрилу всю морду, одновременно чуть не ампутировав ухо Хаяки. К сержанту ринулись еще двое, пытаясь обойти его. Будь на его месте человек менее рослый, такой тактический ход мог и сработать. К несчастью для разъяренных приматов, Хаяки был настолько рослым, что одно лишь его присутствие преграждало им доступ к намеченной жертве. Тут полыхнуло и его оружие, превратив одного из стремительно двигающихся нападавших в размозженный труп.
Нож угодил сержанту в левую руку, разодрав кожу ниже короткого рукава рубашки. Хаяки обрушил толстое ребро правой ладони по грудной клетке мандрила. Зверь завизжал от ярости, отскочил от стены, о которую ударился, мотнул головой и снова прыгнул на него. Одновременно другой метнулся мимо ног Хаяки, даже не трудясь мимоходом резануть по ним. И зубы и клинок предназначались только женщине, забившейся почти в самый угол кухни.
Карденас ткнул дулом пистолета в шею бабуину, продавив шерсть и нажимая на скрытую под ней кожу. Завопив от неудержимой ярости, тот с горящими глазами потянулся назад, когда инспектор нажал на курок. Ошметки бабуина забрызгали инспектору лицо. Смертельно раненый примат бешено заскреб рану, отскакивая от шкафчиков и пола и истерически визжа. Покуда инспектор выискивал новую цель, Сурци Моккеркин всадила в дергающееся, бьющееся тело один, два, три разрывных шарика, пока от налетчика не осталось почти ничего, кроме больших кусков окровавленного мяса и шерсти.
Увидев, как его коллег ликвидировали одного за другим, единственный оставшийся убийца-примат размахнулся и метнул свой нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99