О черт! Если она будет продолжать в том же духе, то обеда сегодня никто не дождется. И она выбросила все эти мысли из головы.Чад не мог дождаться следующего дня, чтобы вернуться в заросли камыша на юго-западном берегу озера. Он осмотрел все, что мог и провел там целый день, рискуя задержаться после заката солнца, но не нашел никаких следов вчерашнего незнакомца. То же самое повторилось и на следующий день. Может он и правда все это придумал? И он больше никогда не упоминал об этом случае.В течение нескольких следующих недель Чад приходил к камышам, пока почти не поверил в то, что инопланетянин всего лишь плод его воображения. Наверное он просто вообразил себя разговаривающим с ним, пожимающим ему руку, смотрящим в его разумные глаза. Ведь так быстро не может бегать никто. И вообще, может быть, его кто-нибудь разыграл. Как тот парень, что разгуливал по Вашингтону в костюме Бигфута, пока его не застукали переодевающимся в туалете на заправочной станции. Его фотографии были во всех газетах. Вот только тогда этому шутнику надо выступать на Олимпийских играх.К тому времени, когда они вернулись в Лос-Анджелес он почти забыл об этом случае. Почти.Разговаривающий-на-Бегу безошибочно нашел дорогу к Hope. Замаскированный вход в подземный мир выглядел так же, как и несколько дней назад. Разговаривающий с облегчением вздохнул, увидев его, так как силы и запасы подходили к концу.Каждый камешек и каждая ветка были на том же самом месте. Никто не пользовался этим входом после него. Он нажал кнопку, сделанную в виде сучка дерева и часть скалы беззвучно отодвинулась в сторону, открывая вход в темный туннель.В последний раз обвел он взглядом Шираз, глубоко вдохнул свежий прохладный воздух и переступил порог. Плита бесшумно встала на место. Разговаривающий со вздохом протянул руку к кнопке замка, но…— Эй, парень, погоди-ка. Нет необходимости закрывать эту дверь, мы как раз собираемся выйти отсюда.Его сердце ушло в пятки. Перед ним, в полной экипировке исследователей, стояли четверо взрослых Квози. «Не может быть, — яростно завопил ему внутренний голос. — Ведь на Ширазе уже восходит солнце, а дневные вылазки опасны. Опасны и чрезвычайно редки. Ну и повезло же мне столкнуться с одной из этих единичных экспедиций».Если бы только они появились на несколько минут позже или раньше! Но они видели, как он входил в туннель. Они знают, что он был на поверхности. Да и земля на его сандалиях была достаточным доказательством его преступления. Впрочем, это уже не имело значения. Ничего больше не имело значения.Единственным его желанием было наброситься и убить их на месте, чтобы сохранить свою страшную тайну, смыть свой позор их кровью. Но, как истинный Квози, он со смиренным видом произнес самую проникновенную и трогательную речь, на какую только был способен. Взрослые понимали всю серьезность его проступка и поэтому они не прерывали Разговаривающего пока силы не оставили нарушителя.— Я понимаю, что вы обязаны доложить о таком серьезном нарушении закона, — едва выдавил он из себя. — Покорно прошу вас лишь об одном — примите во внимание мой возраст и тот факт, что я совершил этот дерзкий проступок на спор, но я не причинил никакого ущерба колонии.Руководитель экспедиционной группы нерешительно дернул ушами. Нарушение безопасности колонии было гораздо важнее, чем их задание. Группе придется вернуться назад и доложить о случившемся. Его дело рассматривала комиссия из трех Квози: один из старейшин, один из поколения его родителей и последний — из его сверстников. Обычный состав для рассмотрения проступка подростка.Комитет по приземлению не вмешивался в ход дела, хотя внимательно следил за происходящим. Частью наказания Разговаривающего должно было стать его обещание никогда не рассказывать о случившемся ни родителям, ни друзьям, никому другому. Совет Старейшин и Комитет по Приземлению больше думали о сохранении тайны, а не о соблюдении закона. Разговаривающий видел, что представитель Совета Старейшин прилагает огромные усилия, чтобы держать себя в руках. Больше всего на свете старейшине хотелось бы соскочить со своего места и до полусмерти избить этого молокососа. Большую часть времени этот старый Квози проводил вполголоса декламируя песнопения книги Шамизин, которые успокаивали его. Впервые в своей жизни Разговаривающий столкнулся с реальной угрозой физического насилия, и в его мозгу вспыхивали кровавые картинки из древней истории Квозинии.Дело дошло до того, что старейшина был вынужден взять самоотвод, чтобы не запятнать репутацию своего поколения. Квози, заменивший его, все оставшееся время провел, глядя прямо на Разговаривающего. Это было очень неприятно, кроме того, он мог заметить фальшь в его словах и поведении.Признав незаконное посещение поверхности планеты, Разговаривающий-на-Бегу не стал уточнять, где именно он был, сказав, что точно не знает. Его не спрашивали, был ли он на таком-то озере, так как никто из Квози не бывал там. У судей не хватало данных, чтобы оценить по достоинству его проступок. Они считали себя достаточно строгими. Никому из них не могло даже прийти в голову, что неподготовленный, плохо снаряженный подросток смог пройти гораздо большее расстояние, чем профессиональные исследовательские группы. Конечно, он не тратил времени на научные изыскания. Ему всего лишь хотелось уйти как можно дальше.О своей встрече с ширазянином-подростком он не сказал ни слова. Он не говорил неправды, он просто промолчал. Никто, разумеется, не спрашивал его об этом.Разговаривающего расспрашивали спокойно и настойчиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102