В легких рюкзаках, которые они несли, просматривались контуры каких-то ракообразных — возможно, еда или предмет обмена.
Исследуя новичка с необычными очками, живописное трио с особым вниманием разглядело его башмаки, что и понятно: обувь у всех троих была ветхой и изношенной, в пятнах от земли, по которой они ходили. Размахивая самодельными кирками, они встали под Риддиком, даже не пытаясь скрыть своих намерений. Обычно сверху спускали еду, но вот, впервые за долгое время, появились полезные башмаки. Все трое держали в руках кирки и ждали, когда жертву наконец опустят. Риддик со вздохом приготовился к тому же. Спустя мгновение фиксатор на его запястьях мягко щелкнул и расстегнулся. Падая, Риддик перевернулся и собрался, разорвав мышечным усилием путы. Он мог сделать это и раньше, на корабле охотников или во время переезда в тюрьму, но и со свободными руками ему нечего было противопоставить трем-четырем ружьям. Один пойдешь, свободу найдешь. На троих нарвешься, смерти дождешься. Ему не хотелось нарываться на ружейный огонь, пока он не мог использовать свое превосходство.
Но сейчас никаких ружей не было, и ему ничто не мешало освободить, наконец, руки.
Приземлившись, Риддик парировал первый удар, выбил плечо нападавшего и продолжил дугу его кирки так, что она вошла в позвоночник незадачливого грабителя. В следующее мгновение он развернулся ко второму.
Нападавших никак нельзя было назвать медлительными: пока Риддик разбирался со вторым, третий обошел его со спины и замахнулся киркой. Его орудие успело пройти лишь полпути, как вдруг он замер, выронил кирку и обеими руками схватился за шею, вокруг которой обвилась цепь. Расправляясь со вторым нападавшим, Риддик увидел, что цепь рывком ушла назад. Он проследил за ней взглядом и заметил обманчиво хрупкую, гибкую фигуру. Стройность фигуры его не удивила, а вот контуры застали врасплох.
Пока он снимал очки, девушка исчезла за каменной кладкой, которой была перегорожена пещера. Он собрался уже последовать за ней, чтобы поблагодарить и задать несколько вопросов, но был отвлечен окликнувшим его сверху голосом — мужским баритоном, эхом, отразившимся от каменных стен.
— Здесь есть заключенные и есть преступники, — провозгласил голос с убежденностью истового верующего.
Двумя ярусами выше зловещего вида толпа спускалась к нему. Их вел зрелый мужчина с изможденным, неровным лицом, будто вырубленным из вулканической породы.
— Кто это сказал?
— Это сказал Гув, — послышался ответ.
— Я так сказал. Преступник живет по особым правилам. Он знакомится с каждым уголком тюрьмы, учится чувствовать ее пульс. Преступник проявляет, когда это требуется, уважение. Он уважает своих собратьев, уважает систему. Систему, по которой живут преступники, а не тюремную. Нашу систему.
Добравшись до дна, Гув подошел к Риддику, но остановился на приличном от него расстоянии. Его свита столпилась позади, готовая к действиям, но и дающая новичку шанс проявить себя. Риддика изучали десятки глаз. На многих лицах было выражение уважения и зависти.
— Заключенный, — торжественно и многозначительно продолжал Гув, — живет за счет своих собратьев. Он выполняет работу тюремщиков и позорит всех остальных. — Его голос зазвучал еще ниже. — В этой тюрьме заключенные всегда получают по заслугам. Это может случиться за едой или посреди ночи, но это, черт возьми, святой долг.
Он шагнул вперед и оказался еще ближе и Риддику. В это время один из присыпанных желтой пылью нападавших попытался встать. Не замедляя шага, Гув пнул его прямо в лицо. Судя по всему, он не любил, когда его перебивают.
— Итак, — без всякого выражения обратился он к новичку, — кто ты такой?
— Я? — Риддик снова надел очки. — Я здесь проездом.
С этими словами он прошел мимо Гува и исчез за шипящей стеной пара, не обращая внимания на провожавшие его напряженные взгляды.
Позже им дали еду, если ее можно так назвать: какое-то вареное членистоногое, происхождение которого осталось для Риддика загадкой. Его шишковатый вид внушал ужас, зато мясо оказалось вполне съедобным. Устроившись перед пустой камерой, он наблюдал за жизнью в сводчатой пещере, одновременно разбивая панцирь и высасывая содержимое. Еда была жилистой, но питательной.
Когда Риддик входил в камеру, позади него материализовалась тень. Тонкая, напряженная и разгневанная девушка внимательно разглядывала Риддика.
— А не полакомиться ли мне сладеньким? Слева от позвоночника, на четыре позвонка ниже поясницы, есть брюшная аорта. Будет целый фонтан…
Развернувшись, Риддик снял очки, чтобы без фильтров взглянуть на свою гостью, но ничего не ответил. Да и что он может ей сказать?
— Как мне получить такие глаза? — тихо спросила она.
Он пожал плечами: «Надо убить нескольких человек».
Девушка понимающе кивнула.
— Я это уже делала. И не однажды. — Она подошла ближе. Никто другой не заметил бы маленького ножа, зажатого в ее руке. Риддик поймал ее до того, как она ударила, и прижал к стене. Его удар получился не слишком сильным и кость не сломал, но достаточный для того, чтобы она выронила нож. Риддик продолжил разговор, как будто ничего не случилось.
— А потом попасть в тюрьму.
Ее тело было прижато к прутьям, но рот свободен.
— Где охранники скажут тебе, что ты никогда больше не увидишь дневного света. Только там не оказалось доктора, который мог бы наполнить светом мои глаза. Ни за двадцать монет, ни за быстрый секс, ни за какую награду, — ее голос дрогнул, но слова не стали мягче. — Скажи, в том, что ты мне когда-то говорил, было хоть одно слово правды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79