Лукас отвернулся, а я сел у стены и закурил. Я предложил Бинни сигарету, но он отказался. Старуха налила нам по чашке чаю, а потом двинулась к остальным.
— Что-то она не очень разговорчива, — заметил я.
— Понятное дело, — ответил Бинни. — Она еще и немая.
Он уставился в пространство; в его глазах была боль. Видимо, он думал о раненой девочке, чью руку пожал.
Я сказал:
— Вспомни, что ты говорил о моем дяде, который выскочил из здания школы, чтобы не пострадали дети, и ввязался в перестрелку с английскими солдатами, как настоящий мужчина?
Он, нахмурившись, повернулся ко мне:
— Ну и что?
Я мягко сказал:
— Времена меняются, разве не так, Бинни?
Он встал, прошел в другой конец комнаты и уселся спиной ко мне.
Как я полагаю, прошло добрых два часа, прежде чем раздался стук в дверь. Они все немедленно взяли оружие на изготовку, включая Бинни, и ожидали, пока старуха прошла к дверям. В кухню вошла Нора Мэрфи. Она задержалась, и глаза ее сузились, как только она узнала Лукаса. Потом поставила свой кейс на стол.
— Я бы выпила чашку чаю, ма, — сказала она по-ирландски, когда миссис Келли вошла вслед за ней.
Она была так же решительна и резка, как и в нашу первую встречу. Так, будто бы ничего не случилось, хотя ее юбка и пальто были перепачканы кровью. Я сомневался, может ли что-то взволновать ее.
Бинни спросил:
— Что случилось?
— Я помогала там, пока не приехала «скорая помощь».
— Сколько человек убито? — спросил Бинни.
— Пять, — ответила она и повернулась ко мне: — Вот теперь я не откажусь от сигареты, майор.
— А солдаты? — Молодой Райли оперся на стол обеими руками и подался вперед, его глаза были безумнее, чем всегда. — Сколько солдат?
Нора Мэрфи отвернулась от спички, которую я ей поднес, и выпустила длинную струю дыма.
— Кто вы вообще такой?
— Деннис Райли, мадам, — ответил он тихим голосом.
— Так вот, Деннис Райли, вам нужно поднабить руку, прежде чем вы снова пойдете на дело. Счет на этот раз такой: мать, ее двое детей, пара восемнадцатилетних ребят, которые только что поженились. Боюсь, что солдаты не пострадали.
Райли плюхнулся обратно на стул, и Бинни тихо спросил:
— А маленькая девочка, она скончалась?
— Видимо, да.
Он повернулся к Лукасу и Райли с таким же выражением лица, какое я видел у него, когда там, в пивной, он столкнулся с хулиганами.
— Значит, женщины и дети? — Он ударом ноги перевернул стол, и как по волшебству в руке у него появился браунинг. — Вы, мерзкие подонки, получайте!
Нора Мэрфи подтолкнула его руку вверх, как раз когда он выстрелил, и пуля врезалась в потолок. Потом она дала ему пощечину. Он обернулся со страшным выражением лица, а она схватила его за плечи и начала трясти, как непослушного ребенка.
— Что сделано, то сделано, Бинни! Бесполезно собачиться между собой!
Лукас стоял, прислонившись спиной к стене, держа «шмайссер», готовый вот-вот выпустить очередь. Райли ползал на четвереньках по полу в поисках своего «вебли», который он выронил, когда Бинни перевернул стол.
— Нам лучше уйти отсюда, — сказала Нора Мэрфи. — Всем, и чем скорее, тем лучше. Кто-нибудь мог слышать выстрел. — Она повернулась к миссис Келли: — Я сожалею, ма.
Старая женщина улыбнулась и дотронулась до ее лица. Я спросил:
— Как мы должны расходиться?
Она пожала плечами:
— Мы должны выходить порознь, естественно. Лучше попытайтесь сами, майор. Вы заметили пешеходный мостик через канал, когда шли сюда?
— Заметил.
— Пройдите по нему, потом по боковой дорожке двести ярдов, и там узкий проход выведет вас на Делф-Лейн. С полмили пройти по ней — и вы в центре города.
— А почему, черт его дери, он должен пойти первым? — придирчиво спросил Лукас.
Она пропустила мимо ушей его слова и обратилась к Бинни:
— Нам надо пойти порознь. Так будет разумнее.
— А если с вами что стрясется, как я объясню Майклу Корку, куда подевалась его племянница?
Вот оно что! Она улыбнулась Бинни, а потом обернулась ко мне:
— Так отправляйтесь же, майор!
Старуха прошла вперед прежде меня. В дверях я обернулся.
— За Республику, — сказал я. — Так держать!
Потом осторожно прикрыл дверь и пошел вдоль коридора.
Миссис Келли открыла дверь, и я увидел, что на улице сильный дождь; струи серебрились, как занавес, под ярким светом фонаря. Я поднял воротник.
— Благодарю за все.
Она слегка хмурилась, и у нее был какой-то странный и неуверенный вид, словно возникло что-то такое, чего она не понимала. Невидящие глаза смотрели мимо меня; она провела пальцами по моим щекам и губам.
И они нашли то, что искали, эти пальцы; у нее на лице появилось выражение страха, как у ребенка, который стоит наверху высокой лестницы и чувствует неизъяснимый ужас, присутствие чего-то страшного в темноте под ним.
Я мягко сказал по-ирландски:
— Я сердит не на вас, бабуля. Вы ни при чем. Она вытолкнула меня под дождь и захлопнула дверь.
* * *
Я отыскал темное местечко у пешеходного моста, а несколько кустов, которые возвышались над стеной, дали мне укрытие от дождя. Курить было нельзя. Запах дыма легко почуять в сыром воздухе, и я ждал, как мне приходилось ждать много раз в подобных местах. Разные страны, жаркий климат, но всюду одно и то же.
Вдруг я услышал звуки осторожных шагов, и мгновение спустя из прохода появились две фигуры. Бинни и Нора. Я ясно видел под светом фонаря, как они поднимались на мостик. Их шаги гулко звучали, а потом стихли, когда они перешли на ту сторону канала.
И снова я ждал. Странные штучки выкидывает память: сильный дождь напомнил мне о муссонах. Борнео, Кота-Бару, развалины деревни, вонь от сгоревшего мяса, едкий дым, тяжело оседающий под дождем, убитые школьники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54