Когда я поднял голову, он стоял с кружкой пива в руке, глядя на меня сверху вниз.
– Тебе надо выбираться отсюда, – заметил он, когда я налил себе виски. – Такому, как ты, здесь ничего не светит, да и климат тут поганый.
– Точно – смерть.
Я считал, что дал ему достойный ответ для того несгибаемого вечного странника, каким воображал себя, и поднял стакан в знак приветствия. Он спокойно посмотрел на меня, безо всякого выражения на лице, но когда я поднес стакан к губам, то почувствовал, что выпить не могу. Вкус виски вдруг показался мне отвратительным. Поперхнувшись, я быстро поставил стакан на стол и зажал рот рукой.
Лицо его осталось безучастным.
– Бармен сказал, что ты англичанин.
Тогда я считал, что англичанин он, поскольку его ирландское происхождение распознавалось только по специфическим оборотам речи, а не по акценту.
Я покачал годовой:
– Американец.
– По выговору не скажешь.
– Я провел, что называется, юные годы в Европе.
Он кивнул.
– Как думаешь, тут кто-нибудь может сыграть «Жаворонка в чистом небе»?
– Как всегда, ваш покорный слуга, – ответил я и стал довольно точно воспроизводить эту красивую ирландскую народную песню.
В игре не хватало почерка Джона Мак-Кормака, хотя получилось совсем неплохо, так я решил про себя. Он ободряюще кивнул, когда я опустил руки.
– Неплохо. Даже слишком здорово для такой дыры.
– Спасибо, – ответил я. – Ничего, если закурю?
– Закажу бармену пива для тебя, – ответил он важно.
Бёрк пошел к бару, и через мгновение я увидел, как один из подручных Коймбры дружески его приветствует. Между ними состоялся короткий разговор, и они вместе поднялись на второй этаж.
Лола проплывала мимо, зевая от скуки.
– Где твои чары? – спросил я тихонько.
– Ты об англичанине? – Она передернула плечами. – Я уже встречала таких. Он неполноценный. Гигант во всем, кроме самого главного.
Она продефилировала дальше, а я остался сидеть, обдумывая ее слова и наигрывая медленный блюз. Тогда решил, что в ней говорит задетое самолюбие. Мужчина не может реагировать иначе, пока он не увлечен по-настоящему, хотя процесс увлечения женщины тоже приносит удовольствие, пожалуй самое большое в жизни человека, и упустить такую возможность считал грехом. Сицилийская часть моего происхождения пробудила во мне ранний интерес к женщинам.
Я доиграл композицию до конца и закурил сигарету. Меня неожиданно охватило оцепенение, которое может случится с каждым посреди шумной толпы. Казалось, что все звуки разом умолкли, действительность стала какой-то призрачной, а я снаружи смотрю в окна комнаты, где происходит беззвучное замедленное движение.
Что меня держит тут, на краю погруженного во тьму Африканского континента? Сквозь облака дыма проступают чужие лица – черные, белые, коричневые и всевозможных переходных оттенков; подонки общества, не объединенные никакими чувствами, бегущие каждый от своего.
Неожиданно до меня дошло: пора кончать. Я взглянул на себя как бы со стороны и увидел того, кем могу стать, если не остановиться. Пот заливал мне глаза, липкие струи текли по спине, под мышками, на рубашке расплылись огромные пятна, и я решил сходить сменить ее. Как теперь понимаю, просто нашел подходящий предлог, чтобы подняться наверх.
Моя комната находилась на третьем этаже, апартаменты Коймбры – на втором, девушки жили внизу. Обычно на втором этаже царила тишина, потому что так любил управляющий, и теперь, поднявшись туда, я застыл в конце коридора, вновь почувствовав вдруг нахлынувшее оцепенение, подобное тому, что ощутил несколько минут назад.
Из неприятного состояния меня вывели голоса, доносившиеся откуда-то издалека, и я пошел на них. Кто-то говорил громко и гневно. Отворив первую дверь, я попал в темную приемную и осторожно пробрался через нее туда, где сотни иголок света пронзали сетчатую ширму.
Коймбра сидел за столом, а один из его подручных, Жильберто, застыл у него за спиной, сжимая в руках ружье. Херрара, слуга, который привел Бёрка из ресторана, прислонился к двери, скрестив руки на груди.
Бёрк стоял в паре ярдов от стола, слегка расставив ноги и засунув руки в карманы своей охотничьей куртки. Я видел его профиль, и мне казалось, что лицо гиганта высечено из камня.
– Вы, видимо, не понимаете, – вкрадчиво говорил Коймбра. – Никого не заинтересовало ваше предложение. Вот и все.
– А как же мои пять тысяч долларов?
Коймбра, видно, уже терял терпение.
– Я сам понес убытки в этом деле – значительные потери.
– Возможно, что и так.
– Ну тогда будьте благоразумны, майор. В бизнесе такое случается. Риск не всегда приносит ожидаемый результат. Поймите меня правильно. Мои люди проводят вас. Здесь неспокойный район. Я буду в отчаянии, если с вами что-нибудь случится.
– Вероятно, будешь, – сказал Бёрк сухо.
Жильберто впервые улыбнулся, поигрывая «люгером», а Бёрк снял свою охотничью шляпу и вытер утомленное лицо тыльной стороной правой руки, неожиданно представ каким-то побитым.
Но я увидел то, чего не видели другие. Внутри его охотничьей шляпы на ремешках был прикреплен старый короткоствольный «бенкер», видимо изготовленный на заказ. Он выстрелил в Жильберто через шляпу, выстрел отбросил того к стене, Бёрк резко повернулся и поймал за шиворот Херрару, который собрался бежать.
– Погоди, приятель, – прикрикнул Бёрк, и я почти физически ощутил исходившую от него силу.
Он повернул Херрару лицом к стене и стал быстро обыскивать. В этот момент Коймбра, мастер неожиданностей, открыл серебряную коробку с сигарами и выхватил небольшой автоматический пистолет.
Когда-то давно мой близкий друг, решивший начать заниматься гольфом, неожиданно через три месяца стал инструктором.
1 2 3 4 5 6 7 8