– Сколько же ты времени пробыл под водой, идиот? – спросил я.Абу снял с отца шлем, и тот снова расплылся в улыбке.– Ты опять про свои инструкции. Дай мне лучше закурить. Умру, когда положено.Я подал ему сигарету из маленькой коробочки сандалового дерева, которую протянул мне Яасси. Киазим сделал глубокую затяжку.– Прекрасно. А где твой катер, Джек? Почему не подогнал сюда и не составил нам компанию? Мы вернемся на берег и поедим на пляже. Я давно хочу поговорить с тобой. Надо обсудить один деловой вопрос.– Отлично, займусь губками позже, – сказал я и потянулся за аквалангом.Яасси и Абу помогли мне вновь надеть акваланг, и я снова прыгнул за борт. Они прекрасно ко мне относились, потому что я для них был «далгук» – такой же ловец губок, как и их отец. Киазим в свое время служил в турецкой пехоте и в 1950 году в контингенте вооруженных сил под эгидой Организации Объединенных Наций был направлен в Корею.В то же время там был и я, и это связывало нас обоих. Надо было видеть турецких солдат, когда они только прибыли на фронт. Странные, со свирепыми лицами, в шинелях по щиколотку, вооруженные винтовками устаревшего образца с приткнутыми штыками, они своим видом воскрешали картины Первой мировой войны, но сражались, надо сказать... Все, что я слышал ранее о турецком солдате, было чистой правдой.Он почти два года пробыл в китайском плену, проходил процедуру промывки мозгов, которой подвергались все военнопленные армии союзников. Но с турками у китайцев это не очень-то выходило. Разочаровавшись, они отказались от своей затеи и в конце концов поместили всех пленных турок в одном лагере.Турки крепки, как прибрежные камни, тщетно перекатываемые морскими волнами. Стойкие, неукротимо смелые люди. Самые лучшие друзья и самые страшные враги в мире. * * * Яасси и его младший брат развели на песчаном берегу костер и занялись готовкой, а Морган, чей греческий был так плох, что хуже не бывает, с кружкой вина, зажатой в коленях, взгромоздился на скалу и стал за ними наблюдать.Мы с Киазимом отошли в сторонку и устроились у самой воды с бутылкой араки и коробкой халвы, уникальной турецкой сладостью, которая готовится из меда и орехов, на что Киазим был большой мастак.Стало еще жарче. Перед нами открывался красивый вид на море. Там у самого горизонта неподвижно застыла конгоа, лодка, специально приспособленная для ловли губок с помощью трала.– Ты только посмотри, что они делают, – сердито произнес Киазим. – Шкрябают морское дно и все живое на нем.– С появлением такого оборудования и синтетики на островах скоро станет жить совсем невозможно, – ответил я.Я набрал полный рот араки и поболтал жидкость во рту. Вкус турецкой водки воскрешал мои воспоминания о детстве, когда я сосал анисовые пастилки. Было мне тогда лет восемь.– Я не совсем уверен в этом, Джек, – осторожно заметил Киазим. – У опытного подводника здесь много способов заработать на жизнь.Итак, мы подошли к главному.– Ну, например?– Возьмем хотя бы затонувшие корабли. Любые, начиная с античных времен и кончая подбитыми во время последней войны.Я покачал головой:– Что касается античных времен, то это пустая трата времени. Большую часть этих кораблей уже не найти. Обычно они покрыты толстым слоем песка, и нужен большой опыт, чтобы их обнаружить. А если и найдешь, то столкнешься с проблемой, как их поднять со дна. Это требует и навыков, и специальной техники. Нужны будут специалисты, большие деньги и время. А последнее слово будет за правительством Греции или Турции, которое будет решать судьбу любого предмета, поднятого со дна моря.– Нет, я имел в виду нечто другое. Дело в том, Джек, что на прошлой неделе я нашел корабль неподалеку от острова Синос в Центральном проливе.– Синос? – удивился я. – Я и не знал, что там разрешают работать.С этим островом были связаны воспоминания о событиях, происходивших там во время Второй мировой войны. Всего около двух миль в длину и полмили в ширину, Синос находился у входа в пролив Касос и имел чрезвычайно важное стратегическое значение. Немцы, укрепив старые турецкие фортификационные сооружения, превратили остров в неприступный бастион.– Ты знаешь, какая сейчас ситуация? – оскалился Киазим. – Греция и Турция снова сотрудничают друг с другом, по крайней мере на официальном уровне. Все вдруг стали дружелюбными. Когда мы были у острова, подплыл катер военно-морских сил Греции и нам было сказано, что находиться здесь запрещено, но, когда я упомянул об обнаруженном мною корабле, они стали весьма любезны. Посоветовали мне обратиться в полицейский участок на Киросе за разрешением на продолжение работ.– И ты обратился?– Вечером того же дня я повидался с сержантом Ставру. Он заполнил за меня бланк и отослал его в Афины. Он считает, что у меня хорошие шансы получить оттуда добро.– Во сколько же тебе это обошлось? – спросил я хмуро.– Всего лишь раз угостил его выпивкой в таверне «У Янни». Тем холодным немецким пивом, которое ему больше всего нравится. Он был по-хорошему настроен. – Киазим покачал головой и вздохнул. – Джек, что же с тобой произошло? Ты должен начать опять верить людям.– Я думаю, такой день наступит. Расскажи мне подробнее об этом корабле.– Каботажное судно водоизмещением в три тысячи тонн, которое немцы использовали для перевозки различных грузов на острова. В сорок пятом году, в самом конце войны затонуло под бомбежкой. Обежав бары на Киросе, я навел справки и вышел на человека, служившего на судне. Старик назвался Константиносом. На юге острова у него собственная ферма. Немцы эвакуировались с Синоса, судно уже плыло к материку. У них на борту находился сам руководитель этой операции, какой-то генерал СС или вроде этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75