Рамке сказал мне, что он сможет продержаться самое долгое еще неделю. Не больше.Дверь открылась и вошел молодой лейтенант:— Сообщение из Киля. Весьма срочно.Фримель принял клочок папиросной бумаги и водрузил очки. Легкая ироническая улыбка появилась на его губах:— Ты не поверишь, Пауль, но это подтверждение моего производства в ранг контр-адмирала, командующего всеми военно-морскими силами в районе Бреста. Наверное, оно задержалось на линиях связи.Лейтенант протянул еще один клочок. Фримель прочел, лицо посуровело, он передал клочок Герике. Содержание гласило: «Поздравляю с производством, убежден, что вы и ваши солдаты скорее умрете, чем отдадите врагу пядь земли. Адольф Гитлер.»
Герике вернул телеграмму:— Поздравляю, господин адмирал — официально сказал он.Без малейшего выражения эмоций Фримель сказал лейтенанту:— Пошлите в Берлин следующее сообщение: «Будем драться до последнего. Да здравствует фюрер!» Это все. Свободны!Молодой лейтенант удалился. Фримель спросил:— Вы одобряете?— Это последнее сообщение Лютьенса, перед тем как затонул «Бисмарк».— Именно.Контр-адмирал Фримель сказал:— Еще рюмочку, мой друг? — Он потянулся к бутылке и вздохнул — Какая жалость. Кажется, мы прикончили последнюю бутылку шнапса. *** На следующий вечер в восемь-тридцать в Лондоне продолжался сильный дождь, когда передовые Ю-88 из кампфгруппы «1/КГ-66», действующие из Шартре и Ренна во Франции, нанесли свой первый удар. В девять-пятнадцать отделение скорой помощи госпиталя Гая уже работало в полную силу.Джанет Манро, задернув занавеску в последней клетушке по коридору, осторожно накладывала двадцать семь швов на правое бедро молодого пожарного-добровольца. Он казался ошеломленным и лежал, уставившись пустым взглядом в потолок, незажженная сигарета свисала из уголка рта.Джанет ассистировал медбрат по имени Каллаген, седой мужчина под шестьдесят, служивший на Западном фронте сержантом медицинского корпуса в первую мировую войну. Он сильно поддерживал молодую американскую докторшу всеми возможными способами и считал своим основным делом присматривать за ее благополучием, когда она казалась совершенно не способной сделать что-нибудь для себя. В частности, сейчас он был озабочен тем, что она находилась на службе двенадцать часов подряд и это начало сказываться.— Вы уйдете после этого пациента, мисс?— Как я могу, Джой? — ответила она. — Они будут поступать всю ночь.Некоторое время бомбы падали на другой стороне Темзы, теперь же взрыв раздался близко. Все здание содрогнулось, донесся звон бьющегося стекла. Лампы на мгновение пригасли, где-то зашелся плачем ребенок.— Боже мой, Джерри выбрал как раз это время — заметил Каллаген.— Что вы имеете в виду? — спросила она, сосредоточенная на своей работе.Он, казалось, удивился:— Не знаете, кто здесь сегодня, мисс? Сам Эйзенхауэр. Появился внезапно примерно за час до бомбежки.Она прервалась и озадаченно посмотрела на него:— Генерал Эйзенхауэр? Здесь?— Посетил парашютистов-янки из семьдесят третьей палаты. Этих парней на прошлой неделе выбросили над Парижем. Я слышал, он наградил некоторых.Она не восприняла, вдруг почувствовав сильную усталость. Повернувшись к пациенту, она наложила последнюю пару швов.— Я забинтую — сказал Каллаген. — Приготовьте себе чашечку чая.Когда она снимала резиновые перчатки, молодой пожарный повернул голову и посмотрел на нее:— Так вы янки, доктор?— Верно.— Нет ли жвачки, дорогуша?Она улыбнулась и достала из кармана зажигалку:— Нет, но могу дать огоньку.Она вынула сигарету у него изо рта, прикурила и вернула ему:— Теперь все будет в порядке.Он улыбнулся:— Вы готовите так же хорошо, док?— Когда есть время.Внезапно усилие держать улыбку оказалось слишком непосильным, она повернулась и быстро вышла в коридор. Каллаген прав. Ей необходима чашечка чая, очень сильно необходима. И часов пятнадцать сна потом — но это, конечно, совершенно невозможно.Она смотрела вдоль коридора, когда занавеска одной клетушки отодвинулась и появилась молодая сиделка. Она, очевидно, была в панике, руки в крови. Дико озираясь, она заметила Джанет и позвала ее беззвучно, потому что в этот момент достаточно близко упала еще одна тяжелая бомба, сотрясая стены и осыпая штукатурку с потолка.Джанет схватила ее за плечи:— Что случилось?Девушка попыталась заговорить, судорожно указывая на клетушку, но упала еще бомба, и Джанет, отодвинув ее в сторону, вошла. Женщина, лежавшая на мягком операционном столе, накрытая простыней, очевидно, находилась в разгаре родов. Склонившийся к ней молодой человек был в порванной и пыльной форме капрала коммандос.— Кто вы? — Усталость исчезла, словно ее и не бывало.— Ее муж, мисс. Она рожает. — Она дернула Джанет за рукав — Ради бога, сделайте что-нибудь.Джанет откинула простыню:— Когда она начала?— С полчаса, может, немного больше. Мы были на Хай-стрит, когда включились сирены, поэтому мы зашли на станцию метро Боро. Когда ей стало плохо, я подумала, что лучше пройти в госпиталь, но снаружи был ад. Бомбы засыпали весь район.Еще одна упала очень близко к госпиталю и следом другая. На мгновение лампы выключились. Женщина на столе кричала от боли и страха. Когда включился свет, ее глаза чуть не вылезали из орбит, она пыталась сесть.Джанет толкнула ее назад и повернулась к молодой сиделке:— Вы знаете, что роды идут не так, как надо?— Я не уверена — ответила девушка. — Я только стажер. — Она взглянула на руки. — Было много крови.Молодой коммандос дернул Джанет за рукав:— Как идут роды? Что будет дальше?— Ребенок обычно появляется головой вперед — спокойно сказала Джанет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74