Но удар оказался смертельным. Средняя мачта и большая часть оснастки исчезла. Спасательные лодки унесло. Надстройку камбуза смыло совершенно всю.Рихтер появился на трапе. Бергер прокричал ему в ухо:— Еще двоих за штурвал, Рихтер, потом сообщи о повреждениях, как только сумеешь.Боцман исчез. Через несколько мгновений прибежали Хольцер и Эндрасс и встали к штурвалу.— Командуйте здесь, господин Штурм. Я посмотрю, какова ситуация внизу.Когда Бергер достиг двери своей каюты на лестнице появился Рихтер.— Сестры целы?Рихтер кивнул:— Потрясены и страшно испуганы. Но у нас теперь другие проблемы, господин капитан. Двадцать дюймов воды в трюме и она прибывает.Бергер повернулся посмотреть на «Дойчланд». Лини оснастки плясали на ветру, нижний топовый парус оторвался и половинка его еще трепетала на рее, словно порванный серый флаг. Здесь и там из палубы торчали доски, трубчатые перила были сломаны. Все судно содрогнулось, когда устало вскарабкалось на очередную волну и в него ударил шквал.Рихтер понял, о чем он думает: запахло поражением.— Неважно, Хельмут, не так ли? — спросил капитан. — Мы завершили.— Боюсь, что так, господин капитан.Бергер кивнул:— Пойди к Штурму и скажи, чтобы немедленно принес радио в мою каюту. *** Неккер покинул Тронхейм в пять и полет над Шотландией на тридцати пяти тысячах футов, гораздо выше погоды, прошел совершенно без инцидентов. Но достигнув района цели, он, однако, обнаружил совершенно иную ситуацию.Под ним кипели облака, темные и угрожающие, подкрашенные оранжевым огнем, вьющиеся в вихре, словно клубы черного дыма. Шмидт сказал:— Сегодня там, внизу, дьявольское времянке. Мой английский так себе, но я понимаю SOS, когда слышу. Я подключу вас, командир.Как раз передавали очередное сообщение:— Морские районы Мэлин и Гебриды. Ветер в шквалах до ста тридцати. Барометр показывает девять-семь-ноль и продолжает падать.Шмидт снова произнес:— Я знаю одно, господин капитан. Конвой из Галифакса больше никогда не будет конвоем. Их разнесет на куски.Но Неккер, глядя в черный дым внизу, думал о «Дойчланд». Он сказал Руди:— Ты знаешь позицию, где мы вчера видели «Дойчланд». Пусть в среднем, скажем, десять узлов курсом норд-ост-тен-норд. Посмотри, что твой железный вычислитель может сказать о ее теперешнем местоположении.— Но, господин капитан — запротестовал Руди, — наш приказ…Неккер холодно ответил:— Заткнись и делай, что говорят.Получить желаемую информацию у парня заняло лишь пару минут, и он передал ее. Неккер немедленно сменил курс, включив интерком.— Слушай меня, народ. Нам говорили, что это самый прекрасный всепогодный самолет в мире. Обещали, что он сможет работать в условиях урагана. Посмотрим, правы ли они. Я спускаюсь в это дерьмо, чтобы узнать, что случилось с «Дойчланд». Я принял решение.Он толкнул ручку вперед, введя Юнкерс в пике, и начал снижаться. Через несколько минут они вошли в облако и в сильный дождь, огни вспыхивали на кончиках крыльев.Они продолжали скоростное снижение, сильным ветром их швыряло из стороны в сторону. Неккер давил на ручку всей своей силой. В одном месте они легли на левый борт, ветер нанес серию ударов по фюзеляжу, вырвав кусочки с крыльев, но он сохранил управление и продолжал пике.Они были на десяти тысячах и снижались, все еще окутанные темными, бурлящими облаками. Руди отстегнул кислородную маску и уставился в стекло с очень бледным лицом.И все это только трата времени, говорил сам себе Неккер. При такой погоде в высшей степени не похоже, чтобы «Дойчланд» оказалась способной сохранить прежний курс, а ее скорость, кроме всего, была лишь оценочной.На трех тысячах Юнкерс вырвался из туч в громадную чашу яркого свечения и ливневого дождя, море белой пены простиралось до горизонта. И там находилась она — совершенно невероятно, всего в полумиле к юго-западу.— Руди — сказал Неккер, — я должен тебе бутылку шампанского — и начал резко разворачиваться влево.Руди опустил бинокль:— Она плохо выглядит, господин капитан.Вмешался Шмидт:— Что-то плохо, командир. Они передают сигналы бедствия. На английском. Бергер просит о помощи.— Подключи меня — мрачно сказал Неккер. — Я поговорю с ними сам.
Баркентина «Дойчланд», 25 сентября 1944 года, ветры ураганной силы. По моему мнению, «Дойчланд» находится в состоянии грозящей гибели; в конце утренней вахты я начал передавать сигнал бедствия. Боюсь, наш сигнал слишком слаб из-за воздействия соленой воды на батареи. Тем не менее, вскоре после этого вновь объявился наш друг из Люфтваффе. К нашему искреннему изумлению, в разговор вмешалась третья сторона с соседнего острова Фада. 14 — Вызывает «Дойчланд». Вы еще с нами, Неккер? Мы потеряли вас в низких облаках.— Я все еще вижу вас — ответил Неккер. — Не беспокойтесь. Я буду поблизости.Радиообмен трещал статикой, слышался будто издалека. Герике возле радио медленно произнес:— «Дойчланд»?— Ну же, говорите с ним — сказал Рив, — узнайте, что происходит.— Очень хорошо.Герике взял микрофон и начал передавать на немецком:— «Дойчланд», вызывает Фада. Отвечайте, пожалуйста.Наступила тишина, потом слабо прохрипел голос Бергера:— Неккер, что это такое, ради бога?— Не знаю.— «Дойчланд», вызывает Фада. Будьте добры детально описать вашу нынешнюю позицию. Может быть, мы сможем помочь.Снова воцарилось молчание, потом зазвучал голос Неккера:— … не имею ни малейшего понятия… думаю, надо ответить… посмотрим, что произойдет.Опять наступило молчание, совсем издалека доносились слабые тени других сообщений. Джего спросил:— Что там происходит, капитан?— Теперь мы принимаем только одного из собеседников Неккера, кто бы он ни был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74