– Но зачем ему армейские машины?
– Масса возможностей. Может быть что угодно. Вспомни дело в Шропшире на той неделе. Какой-то тип в солдатской форме въезжает на армейском грузовике на большой армейский склад и выезжает оттуда с шотландским виски на тридцать тысяч. Представляешь, сколько это потянет на черном рынке?
– И ты думаешь, он затеял что-то в этом роде?
– Обязательно, – сказал Гарвальд, – и что бы это ни было, я вхожу в долю, хочет он или нет. – Он в изумлении покачал головой: – Знаешь, Рубен, он угрожал мне. Мне! Этого уж мы не потерпим, верно?
* * *
Был еще день, но начало темнеть от непогоды, когда Кениг повел торпедный катер к пологому берегу. Все небо покрывалось розовыми тучами, черными раздувшимися, с розовыми краями.
Мюллер, склонившись над картой, сказал:
– Скоро сильный шторм, господин лейтенант.
Кениг выглянул в окно:
– Минут пятнадцать пройдет, пока он разыграется. Мы к тому времени уже подойдем.
Грозно загремел гром, небо совсем потемнело, и команда сбившаяся на палубе в ожидании, когда покажется причал странно примолкла.
Кениг сказал:
– Я их не виню. Какое мерзкое место после Сен-Хельера!
За песчаными дюнами простиралась плоская и голая местность, как бы выметенная постоянно дующим ветром. В отдалении виднелся фермерский дом и ангары около взлетной полосы, казавшиеся черными на фоне бледного горизонта. Ветер легко гнал воду. Кениг снизил скорость, когда катер подошел к входу в бухту.
– Ты введи его, Эрих.
Мюллер стал за штурвал. Кениг натянул старую пилотскую куртку, вышел на палубу и стоял там, куря сигарету. Он пребывал в странном состоянии депрессии. Переход был трудным но в каком-то смысле проблемы только начинались. Например, с людьми, с которыми ему предстояло работать. Это был жизненно важный вопрос. В прошлом у него был определенный отрицательный опыт в подобных ситуациях.
Казалось, что небо раскололось, и дождь полил потоком, Когда катер подошел к бетонному пирсу, на берегу между дюнами появился полевой автомобиль. Мюллер выключил мотор и, высунувшись из рубки, громко отдавал приказания. Команда суетилась, на берег бросили конец. В это время автомобиль подошел к пирсу и остановился. Из него вышли Штайнер и Риттер Нойманн.
– Привет, Кениг, добрался все-таки? – весело крикнул Штайнер. – Добро пожаловать в Ландсвоорт.
Кениг стоял на середине лестницы и, услышав голос Штайнера, так удивился, что оступился и чуть было не упал в воду:
– Вы, господин полковник, но... – Он быстро все понял и захохотал. – А я тут чертовски беспокоюсь, с кем мне придется работать.
Он взобрался по лестнице и схватил руку Штайнера.
* * *
Было полпятого, когда Девлин проезжал по деревне мимо трактира. Еще на мосту он услышал, что играет орган, и различил неясный свет в окнах церкви. Джоанна Грей говорила ему, что вечернюю мессу служат днем, чтобы не заботиться о затемнении. Он помнил о замечании Молли Прайор. Улыбаясь, остановился у церкви. Он знал, что Молли там, вот и пони терпеливо стоял в оглоблях двуколки, уткнувшись в мешок с овсом. Тут же стояли две машины, грузовик и несколько велосипедов.
Когда Девлин открыл дверь в церковь, по проходу шел отец Верекер с тремя мальчиками в алых сутанах и белых стихарях. Один из них нес ведро святой воды, и отец Верекер на ходу окроплял головы прихожан, отмывая грехи. Он запел гимн. Девлин проскользнул направо и сел на скамейку.
В церкви было не более восемнадцати человек. Сэр Генри, рядом, по-видимому, его жена и молодая темноволосая девушка лет двадцати в форме Женских вспомогательных авиачастей – по всей вероятности, Памела Верекер. Джордж Уайльд с женой. С ними сидел Лейкер Армсби, чисто отмытый, в твердом белом воротничке и древнем черном костюме.
Молли Прайор сидела через проход с матерью, приятной женщиной средних лет с добрым лицом. На Молли была соломенная шляпа, украшенная искусственными цветами, с полями, опущенными на глаза, и цветастое ситцевое платье, застегнутое на пуговицы и плотно обтягивающее грудь, с довольно короткой юбкой. Пальто ее было аккуратно сложено и перекинуто через скамейку.
«Бьюсь об заклад, она носит это платье уже года три», – подумал Девлин. Молли внезапно повернулась и увидела его. Она не улыбнулась, просто смотрела на него с секунду и отвернулась.
Верекер в выгоревшей розовой ризе поднялся в алтарь, сложил руки и начал мессу:
– Признаюсь перед Всевышним Господом и перед вами, братья и сестры мои, что я грешил по собственной вине.
Он ударил себя в грудь и запел гимн, и Девлин, чувствуя, что Молли Прайор скосила глаза под полями шляпы, чтобы наблюдать за ним, просто из озорства тоже запел, прося Святую Марию, Вечную Девственницу, всех ангелов, святых и остальных прихожан молиться за него Господу Богу нашему.
Когда Молли опускалась на колени на подушечку, движения ее были медленными и юбку она подняла дюймов на шесть выше, чем следует. Ему пришлось подавить смех, видя эту притворную скромность. Но скоро он отрезвел, заметив сумасшедшие глаза Артура Сеймура, сверкающие в темноте с дальнего ряда.
Когда служба окончилась, Девлин вышел первым. Он сидел на мотоцикле и готов был ехать, когда услышал ее голос:
– Мистер Девлин, минуточку.
Он повернулся. Она спешила к нему, держа над головой зонтик, ее мать шла следом в нескольких ярдах от нее.
– Не спешите уезжать, – попросила Молли. – Вы что, стесняетесь или как?
– Чертовски рад, что пришел, – ответил Девлин.
Покраснела она или нет, понять было нельзя, потому что уже темнело.
– Это моя мама, – сказала Молли, – а это мистер Девлин.
– Я о вас все знаю, – сказала миссис Прайор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114