И дети куда-то подевались, а могли бы присмотреть.
Оставив шурина с его комплиментами в кухне, хозяйка опять вышла в прихожую, поднялась на несколько ступенек по лестнице и окликнула Эльжбету:
— Не знаешь, Эльжуня, куда подевались дети? Вечно как сквозь землю провалятся, когда нужны. Поищи их.
Выполняя поручение, девушка отыскала пропажу и согласовала с детьми, в какой форме они доложат матери о том, как провели день. Заодно договорилась о действиях на завтра, точнее — каким образом передаст им завтра незаметно от строгой матери очередную порцию лакомств, чем окончательно покорила детские сердца. Хотя, если говорить об Агате, в её сердечке осталось достаточно места для подозрительности и недоверия.
Вот с какими осложнениями прошёл очередной визит к пани Богуславе. И неизвестно, кто больше наработался — мужчины или Эльжбета, ведь ей ещё пришлось потратить множество сил и прибегнуть к множеству ухищрений, чтобы, уходя, извлечь из дома Хлюпихи Клепу, как тот ни упирался…
* * *
Поздним вечером Эльжбета докладывала Кристине:
— Яичница, скажу я тебе, была потрясающая! Как эта баба готовит такое — ума не приложу. Вроде бы составные части все известные: яйца, шкварки и немного сыра. И все смешано с кубиками гренок. Хрустящими!
— Без колбасы? — не поверила Кристина.
— Без! Говорю тебе — вроде ничего особенного не положила, а за уши не оттянешь. Но такая язва, предложила перекусить лишь после того, как с люком было покончено.
— А они и в самом деле его привели в порядок?
— Представь себе, да. У Тадика золотые руки, отец, по правде говоря, мало чем помог. Кристина проявила недовольство.
— Тогда я не понимаю, какой смысл в их работе! Раз люк закончен — не будет повода пошарить наверху. Ведь когда начнут на первом этаже, как подняться незаметно?
— На втором тоже было нелегко. Пришлось мне привести деток, и Стась с наших работяг глаз не спускал. А возможность и в самом деле они упустили. Все из-за отца. Если бы не вляпался в пух и перо, глядишь, и нашли бы портфель. Правда, по словам отца, одна дверь оказалась запертой. Об этом пусть отец сам тебе расскажет, мне так и не удалось переговорить с ним с глазу на глаз, все время кто-то мешал. Но зато я подготовила почву для наших дальнейших действий.
— А именно?
— Для твоего завтрашнего выступления. Если не ошибаюсь, мегеру заинтересовали твои попытки приготовить нечто, напоминающее её начинку, а кроме того, надо ей завтра привезти побольше пива. Сама намекнула. А насчёт свинства, которое ты ей представишь, чем оно хуже — тем будет лучше.
— Свинство у меня уже готово, — похвасталась Кристина. — Пригоревшая каша на прогорклом масле, к этому удалось найти сгнившую луковицу, ну и получилось достаточно отвратительно, хоть и не чрезмерно, иначе догадается. Где Хенрик, сколько можно развлекать этого подонка? Пойди смени отца на посту.
— Ну уж нет! — воспротивилась девушка. — Мне тоже хочется послушать, говорю же — так всего, и не знаю. Пусть в подробностях расскажет, в спокойной обстановке.
— Как бы тогда это организовать? Клепа наш в эйфории, сна ни в одном глазу. Упоить его, что ли?
Клепа и в самом деле находился от счастья на седьмом небе, видя, что предмет его воздыханий с каждым днём становится все благосклоннее. От возбуждения жулик не мог заснуть и принялся учить Карпинского играть в шахматы. Карпинский когда-то был неплохим шахматистом, и учение шло как по маслу. Оба были в прекрасном настроении. Карпинский с каждым днём все сильнее привязывался к шурину и очень огорчался, когда жена или дочь пытались остудить его чувства, в красках расписывая пагубную страсть Клепы. Жене и дочери Хенрик верил беспрекословно, потому и скорбел, однако помнил, что многое приходится хранить в тайне от родственника. В этом отношении шахматы были абсолютно безопасным занятием и в то же время чрезвычайно приятным.
Но вскоре возбуждение спало и шурином овладела привычная сонливость. Наконец-то Карпинские остались одни.
— Весь второй этаж оказался в моем распоряжении, — вздохнув, стал рассказывать Хенрик. — Вот только одной двери вообще не было, вместо неё эта проклятая плита, а вторая заперта.
— Расскажи, папа, о запертой, о первой мы уже знаем.
— Тадик мне сказал — та дверь ведёт в кабинет Северина. И мне тоже так кажется. Я там был как-то раз…
— Ты был там миллион раз, только вот запомнил всего один. Ну да неважно. А почему кабинет заперт?
— Этого мы не узнали.
— А как заперт?
— На ключ, наверное. Никакого висячего замка там не висело.
— Холера! — огорчилась Эльжбета. — А мы даже и спросить не можем. Какое нам дело до чужих дверей? И вообще, откуда мы узнали, что заперта?
— Погоди, может, дети помогут.
— Или Тадик, — поддержал жену Хенрик.
— Ну конечно, Тадик! — обрадовалась Кристина. — Тадик имеет право заинтересоваться кабинетом отца, ведь сколько было разговоров о его коллекциях. Но пусть сначала потихоньку спросит у брата.
— Правильно! — оживился Карпинский. — Они подружились. Я сам слышал, как болтали под люком.
— Так почему же сразу не намекнул, раз слышал? — рассердилась дочь на несообразительного отца.
— В голову не пришло, — оправдывался тот. — Из-за проклятого пера ни о чем другом думать не мог.
— Перо нам тоже пригодится, — успокоила мужа Кристина. — Ведь придётся же сказать о нем этой гангрене. И тогда, в рамках возмещения ущерба, сделаете с Тадиком ей нормальную дверцу к каморке. Опять будет работа на втором этаже.
— А ты уверена, что Северин спрятал портфель именно наверху?
— Да ни в чем я не уверена, просто хотя бы один этаж надо исключить из поисков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118