Согласна, предлог не очень убедительный, но другого под рукой не оказалось. Впрочем, тот факт, что мыл посуду Марек, никого не удивил, он давно прославился в нашей семье своим трудолюбием и умением выполнять любую работу. Моё участие в ненавистном домашнем занятии родные могли объяснить желанием побыть вместе с любимым человеком, участие же в нем Лильки сразу всех насторожило.
— Они решили, что ты собираешься отбить у меня Марека, — сказала я Лильке, — вон как пялятся! Приготовься, теперь начнут тебя шпынять.
— А пускай шпыняют! — совсем не огорчилась Лилька. — Как-нибудь отобьюсь. Главное, сейчас пялятся издалека, не услышат, о чем говорим. Дайте мне тоже что-нибудь вытирать.
Итак, вопрос с колодцем прояснился. Его засыпал дядя незадолго перед смертью, и Эдита могла воспользоваться этим обстоятельством. Зная настроение наследников, она могла быть уверена — никто из них не станет засыпать колодец до конца, не продолжит дело отца. И вообще ничего в усадьбе не тронет, так что и через пятьдесят лет все здесь останется в том же состоянии, как тогда, разве что ещё больше обветшает.
— Два с половиной метра, — задумчиво сказал Марек, драя горшок. — Сейчас осталось около двух, учитывая землю, что я сам по глупости подсыпал. Сегодня ночью я уже немного вытащил. Для начала придётся осторожно снять верхний слой в полметра, камни с мусором…
— И куда ты денешь этот мусор? — поинтересовалась я.
— Затолкаю в тот подкоп, что сам вырыл, под корнями груши. Туда много поместится, все-таки я не все оставлял в колодце.
— А почему осторожно?
— Потому что мы не знаем, что спрятано и как оно вообще выглядит. Может, взорвётся? А может, такое маленькое, что придётся внимательно разглядывать каждый ком земли. И делать это надо бесшумно, а там полно разных железок…
— Работа адская! — посочувствовала Лилька, натирая до блеска одну и ту же тарелку. — Не представляю, как ты справишься, ведь работать придётся под землёй.
Я её успокоила:
— Справится! В своё время ему пришлось поработать шахтёром. Да и кем только не приходилось! Зато теперь навыки пригодятся.
— Очень мне мешает там проржавевший таз, — вздохнул Марек. — Большой железный, с дырой посередине. Надо бы в первую очередь его как-то незаметно извлечь.
Я внесла конструктивное предложение:
— Пусть одна из нас завтра вывезет всех наших баб в лес. Отца можно оставить, тот и тысячи тазов не заметит. Вторая же из нас поможет тебе с тазом.
Как-нибудь незаметно выбросит его на свалку за амбаром.
Марек выразил сомнение в том, что такую операцию можно провести незаметно, а это необходимо, ведь за нами следят. Кто следит? Да кто угодно. Панна Эдита с биноклем скрывается где-нибудь на крыше. Молодой Доробек притаился за углом хаты или вообще спрятался в её трубе. Доробек-старший, переодетый пастухом, пасёт коров за дорогой. И кто-нибудь из них может заметить, как извлекают таз из колодца. Тогда конец!
Ну, если уж такой уравновешенный человек, как Марек, выдумывает несусветные глупости, значит, все мы постепенно теряем способность мыслить трезво…
* * *
— Знаешь, они на вас обижаются, — сообщила мне Лилька но возвращении из лесу. — Все до одной! Они считают, что вы с Мареком водите их за нос, сами что-то знаете, а им не говорите, напускаете таинственность, а их от дела отстраняете. Особенно обижены на Марека. Из-за его глупых действий, считают они, только теряем время, а дело ни на шаг не продвигается. Я молчала, не знала, что говорить. А как ты справилась с тазом?
— Гениально! На свалку снесла его вместе с матрасом и купальным полотенцем. Сделала вид, что загораю. Если наблюдателям что и показалось подозрительным, то только мои вкусы — загорать на свалке. Но это моё личное дело, где хочу, там и загораю. А тащила я в охапке такую кучу всяких принадлежностей, что таза просто никто не мог распознать. Впрочем, никаких наблюдателей лично я не заметила, как ни старалась.
— Марек сейчас в колодце?
— В колодце. К ужину вылезет, чтобы не вызывать подозрений. Я должна выбрать походящий момент и подать ему знак.
Я немного устала, из-за конспиративной деятельности не высыпалась, за ужином зевала по-страшному, но ночью опять отправилась на дежурство, запасшись двумя пачками «Экстра крепких».
Место для засады я выбрала в густых кустах, разросшихся за амбаром. Отсюда просматривался и двор, и отходящая от ворот усадьбы узкая грунтовая дорога, заросшая травой. По ту сторону дороги тянулась полоса густых зарослей бурьяна и кустарника, отделяющих дорогу от луга. Комары не очень докучали, «Экстра крепкие» оправдали себя.
Наверное, я незаметно для себя вздремнула, потому что незнакомца увидела уже тогда, когда он находился на полпути между воротами и скамейкой. Он пробирался к колодцу — осторожно, прячась в зарослях. Невзирая на предрассветный холодок, я вся покрылась испариной — во что бы то ни стало не подпустить шпиона к колодцу! В колодце работал Марек, и, если даже незнакомец не увидит его, может услышать, как он там, внизу, возится с камнями и железками. Лихорадочно соображала я, что бы такое предпринять, и ничего умного не приходило в голову. Не могла же я, в самом деле, выскочить с криком «Пошёл вон!» Тот сразу поймёт, что здесь засада. Надо сделать так, чтобы не понял.
Вскочив с места, я ринулась сквозь кусты, стараясь производить как можно больше шума и насвистывая при этом мелодию «куявяка». Не поручусь, что это и в самом деле был «куявяк» — и полное отсутствие у меня слуха, и нервная обстановка наверняка исказили мелодию — но это ведь не важно. Главное, шум я подняла страшный!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84