- Самые преданные твои подданные в восточных и центральных
областях либо уже погибли, либо бежали, а то и схвачены. Гундерляндия
лежит далеко на севере, Понтейн - далеко на юге. Боссонцы отошли
на свое западное Пограничье. Призыв и сбор всех этих сил
потребует недель, и если Амальрик узнает об этом, он нападет
первым и уничтожит каждого по отдельности, чтобы не допустить их
объединения.
- Но восстание в восточных и центральных областях страны
перетянет чашу весов на нашу сторону! - громко возразил Конан. -
Мы сможем освободить Тарантию и удержать ее до подхода войск из
Гундерляндии и Понтейна.

Еще секунду его собеседник колебался, а потом, понизив голос
до шепота, произнес:
- А еще говорят, что тебя погубили заклятия. Рассказывают, что
все тот же самый чужеземец владеет чарами, способными убить тебя
и разбить твою армию, что и произошло под Валкой. Громкий звон
крепостного колокола возвестил о твоей смерти. Люди уверены, что
ты мертв. А центральные области теперь вообще не поднимутся, даже
если узнают, что ты вернулся: они просто не осмелятся. Магия
победила на поле валкийской битвы, и магия принесла весть о твоей
гибели, ибо уже тем же вечером народ волновался на улицах
Тарантии.

Немедийский жрец и колдун прибег к помощи черной магии,
чтобы умертвить прямо на улицах столицы тех, кто оставался тебе
верен. Непонятным и страшным образом наши воины падали тут же, на
мостовую и умирали. Мерли, как мухи. А тот худой чернокнижник
рассмеялся и сказал: "Я всего лишь Альтаро, ученик Орастеса,
единственного изъявителя воли того, кто скрыт от ваших глаз. Это
- не моя сила, она лишь проходит через меня".
- А что? - резко отозвался Конан. - Разве не лучше гордо умереть,
чем жить в рабстве? Разве смерть горше, чем притеснения, неволя и
издевательства?
- Разум отступает, как только начинают бояться глаза, - раздался
ответ Сервейса. - А центральные области теперь боятся слишком
сильно, чтобы пойти за тобой. Окраины может еще и будут
сражаться... но та же сила, что поразила тебя под Валкой, одержит
верх и теперь. Немедийцы сейчас удерживают самые обширные,
богатые и густонаселенные районы Акулонии и не позволят победить
себя силами, которые ты в настоящее время можешь получить в свое
распоряжение. Ты можешь полагаться лишь на самых своих верных
подданных. Больно, что я тебе скажу, но это правда: ты, Конан, -
король, но без королевства.

А тот молча смотрел на огонь. Прогоревшее полено, не
разбрасывая искр, тихо распалось в пламени. Точно так же, как его
королевство.

И вновь, где-то за чертой материальных чувств, Конан
почувствовал страшную, отвратительную леденящую руку безжалостной
судьбы. Паника и чувства человека, попавшего в безнадежную
ловушку, сражались в его душе с дикой ненавистью варвара,
требовавшей убийства и победы.
- Где сейчас мои королевские советники? - спросил он наконец.
- Паллантид, тяжело раненый в битве под Валкой, вернулся на
родину и теперь находится в своем замке в Атталусе. Я могу
написать ему, если найду человека, который решится отвезти весть.
Канцлер Паблос со свитой бежал из королевства неведомо куда.
Королевский совет разогнали. Шестеро его членов схвачены,
остальные - в изгнании. Большинство твоих верных людей убиты. И
этой ночью, например, княжна Альбина умрет под топором палача...

После этих слов Конан посмотрел на своего собеседника так,
что тот весь сжался.
- За что?
- Она не захотела стать наложницей Валериуса. Он отнял у нее
землю и имение, слуг продал в рабство, и сегодня ночью в Железной
Башне ей отрубят голову. Прими совет, мой король, - ибо для меня
ты навсегда останешься королем, - уходи, пока тебя не схватили.
Никто теперь не находится в безопасности. Шпионы и доносчики -
вокруг и внутри нас, и любой косо брошенный взгляд или
неосторожное слово рассматривается как неповиновение и бунт. Если
ты откроешься своим подданным, тебя сразу же поймают и убьют!

Все мои кони и люди, которым я могу доверять, - в твоей
власти. До рассвета ты успеешь уйти далеко от Тарантии и будешь
неподалеку от границы. Не в состоянии помочь тебе вернуть
королевство, я могу, однако, последовать за тобой в изгнание.

Конан отрицательно покачал головой. Он сидел, уставившись на
языки пламени и опершись подбородком на большой кулак. Огонь
алыми бликами отражался в его броне и разъяренных глазах. Вновь,
как и часто в прошлом, Сервейс задал себе вопрос: до конца ли он
знает непонятные и тайные возможности своего короля? Фигурой его
господин превосходил обычных цивилизованных людей, а в глазах его
пылал первобытный огонь варварства. И вновь это спрятанное в
короле дикое начало давало о себе знать все сильнее, словно с
него опадали последние обломки скорлупы цивилизованности. Конан
начинал приобретать свой настоящий облик. Он поступал явно не
так, как это делал бы на его месте любой цивилизованный человек,
и мысли его сейчас мчались гигантскими скачками. Он был
непредсказуем. Всего лишь малый шаг отделял короля Акулонии от
одетого в шкуры убийцу с нагорий Циммерии.
- Я поеду в Понтейн, если мне представится такая возможность, -
произнес он наконец. - Но поеду один. Как король Акулонии, я
должен сделать еще одну вещь...
- Что вы задумали, Ваше Величество? - спросил Галлан, полный
наихудших предчувствий.
- Сейчас я поеду в Тарантию и попытаюсь спасти Альбину, - ответил
Конан. - Я подвел всех остальных моих подданных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77