Завернувшийся в плащ циммериец почти не отличался от
представителей военной касты студжийцев, тоже высоких и
мускулистых людей. Опаленный морским солнцем, он был чуть менее
смуглым, чем они. К тому же сходство с ними придавала ему его
черная, перехваченная над самыми бровями узким ремешком, длинная
грива. Но вот отличала его от местных жителей иноземная походка,
черты лица и светлые глаза.
Но на плечах его висел длинный плащ, и, кроме того, там, где это
было возможно, он старался придерживаться тени и отворачивался от
проходивших мимо прохожих.
Это была рискованная игра, и он знал, что долго оставаться
неузнанным ему не удастся. Кемия не была северным портом, где в
любое время можно встретить представителей самых разных рас.
Единственными иноземцами здесь были чернокожие невольники, а
циммериец напоминал их еще меньше, чем самих студжийцев.
Чужестранцы не были в городах Студжии желанными гостями: здесь
принимались только торговцы и получившие лицензии купцы, да и тем
не позволялось ступать на эту землю после наступления темноты. А
сейчас, к тому же, ни один иностранный корабль не стоял в порту.
Какая-то атмосфера опасности окружала этот город, полный древних
амбиций, но причина этой опасности была неясной. Конан чувствовал
вокруг себя какое-то напряжение, о котором ему говорили его
обострившиеся инстинкты.
Если его опознают, участь его будет ужасна. Как чужеземца его
бы просто убили, но опознанный, как Амра, корсар, опустошавший
это побережье огнем и мечом...- по плечам его пробежала невольная
дрожь. Обычных смертных он не страшился. Но это был край мрачной
магии и безымянной угрозы. И, как он слышал, в темных святилищах
этого города, где происходили страшные и непонятные ритуалы,
скрывался старый и древний род огромных змей, вывезенных когда-то
из северных земель.
Он уже достаточно отдалился от берега и углубился в длинные и
мрачные улицы центральной части города. Здесь не было такого
привычного для городов севера блеска уличных фонарей, под которым
обычно со смехом прогуливались ярко одетые прохожие, поглядывая
на выставленные в лавках и магазинчиках многочисленные товары.
Лавки в Кемии закрывались с наступлением сумерек, и единственным
освещением улиц было коптящее пламя факелов, стоящих друг от
друга на достаточно большом расстоянии. Прохожих было мало - и с
течением времени становилось все меньше и меньше. Они поспешно
проходили мимо с плотно сжатыми губами. Мрачным и неприветливым
представлялся Конану этот город - молчаливые люди, их поспешная
походка, мощные каменные стены по обеим сторонам улиц. Была в
архитектуре Студжии какая-то устрашающая величественность -
угнетающая и подавляющая.
Где-то на крышах домов мерцали огоньки свечей. Конан знал, что
большинство местных жителей спят ночью прямо под открытым небом,
среди пальм, растущих во внутренних садах. Откуда-то доносились
негромкие звуки незатейливой музыки. Мимо по брусчатке
прогрохотала повозка, в которой мелькнула фигура ее высокого
седока с орлиными чертами лица, завернувшегося в шерстяной плащ,
чьи волосы украшал золотой обруч, покрытый изображениями змей.
Горячими и дикими лошадьми, запряженными в повозку, резкими
движениями ног управлял полуобнаженный возница.
Пешком по улицам ходили лишь бедняки, торговцы, лодочники и
работники, но таких в этом месте было мало. Конан приближался к
святилищам Сета, где он надеялся найти нужного ему жреца. Он
полагал, что сумеет узнать Тутотмоса, хотя и видел-то его всего
одно мгновение в полумраке мессантийской аллеи. В том, что
убийцей Беллосо был этот самый жрец, он давно не сомневался.
Только служители культа самой высшей касты Черного Круга владели
тайной Черной Руки, приносившей смерть одним лишь прикосновением,
и только они осмелились бы выступить против Тот-Аммона, который
для всего запада был ужасным мифом.
Улица стала шире, и Конан догадался, что приближается к
священному месту города. Огромные здания - странные, необъяснимо
грозные в мерцающем свете факелов, возносили к бледным звездам
свои черные громады. И вдруг где-то впереди, по другой стороне
улицы, раздался истерический женский крик. Обнаженная куртизанка,
с вплетенным в ее волосы гребнем из птичьих перьев, обозначающим
ее профессию, прижалась к темной стене здания и с ужасом глядела
на что-то, что Конан пока не видел. Услышав ее крики, на голос
ее обернулась еще какая-то пара запоздалых прохожих, тоже
застывших в оцепенении: в сумерках можно было различить, что по
мостовой что-то ползет. Из-за угла, волна за волной, выползало
чешуйчатое, темное тело, увенчанное отвратительной треугольной
головой.
Конан вздрогнул - на память ему пришел слышанный от кого-то
рассказ: змеи в Студжии были священными животными, поскольку бог
Сет, как утверждалось, и сам был похож на змею. Эти твари жили в
темноте святилищ и, когда становились голодными, им позволялось
выползать на городские улицы, где они могли сожрать любого
понравившегося им прохожего. Их ужасное пиршество считалось
кровавым жертвоприношением кровожадному богу. Мужчины и женщины,
которые сейчас находились в поле зрения Конана, падали на колени
и покорно ожидали свою судьбу. Тот, кого выбирала огромная змея,
раздавливался в кровавую кашу и пожирался, как мышь. Остальные
оставались жить. Такова была воля богов.
Но это не была воля Конана. А питон уже полз в его сторону,
скорее всего, обратив на него внимание потому, что он теперь был
единственным, кто на этой улице не встал на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77